Саид резко вскочил, не в силах совладать с отчаянием, которое охватило ег
о теперь со всей беспощадностью. Однако он заставил себя сесть и, стараяс
ь казаться спокойным, предложил:
Ц Раз так, подыщи мне подходящую работу.
Ц Что ты называешь подходящей? Говори Ц я тебя слушаю.
Усмехнувшись в душе, Саид сказал:
Ц Ну, например, предложи мне работу у себя в газете. Я человек грамотный, к
огда-то был твоим учеником. Под твоим наблюдением прочел горы книг. Ты вед
ь сам не раз говорил, что у меня большие способности…
Рауф так яростно замотал головой, что на его густой черной шевелюре испу
ганно запрыгал отраженный свет люстры.
Ц Сейчас не время для шуток. Ты никогда не занимался журналистикой, к том
у же только вчера вышел из тюрьмы. Нет, видно, я просто даром на тебя трачу в
ремя.
Ц Так что же, значит, заняться каким-нибудь жалким ремеслом?
Ц Честное ремесло не может быть жалким.
На смену отчаянию пришла пустота. Он обвел взглядом богатую красивую зал
у и горько усмехнулся.
Ц Как это благородно, когда богачи учат нас жить в бедности…
Вместо ответа Рауф взглянул на часы. Саид заторопился. Ц В самом деле, я о
тнял у тебя бездну времени. Рауф откровенно просиял:
Ц Что поделаешь, уйма работы.
Ц Спасибо,Ц сказал Саид.Ц И за теплый прием спасибо, и за ужин, и за добро
ту твою.
Рауф вытащил из кармана бумажник, вытянул две бумажки по пять фунтов каж
дая и протянул их Саиду.
Ц Утешься. И не сердись на меня, я и вправду занят. Тебе сегодня просто пов
езло, что застал меня.
Саид взял деньги, улыбнулся, пожал Рауфу руку, пожелал успеха и вышел.

IV

Так вот он каков, Рауф Альван. Вот она истина без прикрас Ц зловонный труп
, не засыпанный землей. Другой Рауф, прежний, исчез без следа, как вчерашни
й день, как любовь Набавии или верность Илеша. Меня не проведешь. Красивые
слова?.. Хитрость. Улыбки?.. Скривленные губы. Щедрость?.. Простое движение ру
ки. Если б это было удобно, он не пустил бы меня на порог. Сам меня создал, и с
ам же от меня отступился. Легко и просто изменил своим идеям, после того ка
к я стал их воплощением. И вот теперь я стою как потерянный, и мне не на что н
адеяться, и некуда податься, и никому я не нужен. Подлец, предатель… Даже е
сли б гора Мукаттам сейчас обрушилась тебе на голову, и тогда, кажется, мне
не стало бы легче. Интересно, а сам с собой наедине признаешься ли ты в сво
ей измене? Или и душу свою обманываешь, так же, как пытаешься обмануть друг
их? Неужели никогда, даже ночью, не тревожит тебя совесть? Хотел бы я загля
нуть к тебе в душу, как заглянул сегодня в твой дом с зеркалами и статуэтка
ми. Впрочем, и там я нашел бы, наверное, только измену. Нашел бы Набавию в обл
ике Рауфа, или Рауфа в облике Набавии, или, может, ни того и ни другого, а Иле
ша Сидру. И Измена призналась бы мне, что среди всех земных подлостей она
Ц самая гнусная… Представляю, как они переглядывались за моей спиной Ц
эти настороженные, тревожные, похотливые глаза. Как у кошки, когда она, по
дкрадываясь на брюхе, несет с собой смерть беспечной птахе. А потом боязн
ь упустить удобный момент взяла верх над стыдом и колебаниями, и Илеш Сид
ра сказал ей гдеЦ нибудь в переулке Сайрафи, а может, и у меня дома: «Выдад
им его полиции, и дело с концом». И мать твоей дочери промолчала. И губы, что
столько раз горячо шептали мне: «Люблю… Ты мой единственный мужчина», на
этот раз безмолвствовали. И я, которого сам черт не мог перехитрить, попал
в западню в переулке Сайрафи. И посыпались пинки и удары. А теперь ты, Рауф.
Даже не знаю, кто из вас подлее. Да нет, пожалуй, все-таки ты. Мудрец и книжни
к. Это ты довел меня до тюрьмы, а сам поселился во дворце из света и зеркал. И
ли ты, может, забыл свои огненные речи о хижинах и дворцах? Но я-то их хорошо
помню…
Дойдя до моста Аббас, он опустился на каменную скамейку и тут только поду
мал: «Куда же я иду?» И, словно обращаясь к темноте, громко сказал:
Ц Чем скорей, тем лучше… И сейчас же, сразу, пока он не успел опомниться.
И нечего тут раздумывать. В конце концов, это твое ремесло, и оно не менее с
праведливо и законно, чем всякое другое. В особенности когда обращается
против того, кто создал подобную философию. А я, когда разделаюсь с негодя
ями, найду, где укрыться. Разве могу я забыть прошлое и жить и дышать одним
воздухом с Набавией, Илешем, Рауфом? Если бы я мог, наверное, мне было бы лег
че! И не маячила бы впереди виселица. Но что за жизнь, если не сведены счеты?
А прошлого мне не забыть, хотя бы по той простой причине, что для меня оно н
е прошлое, а настоящее. Работа? Налет этой ночью будет лучшим началом моей
работы. И добыча будет жирной.
В темные воды Нила стрелами вонзался свет береговых фонарей. Кругом было
спокойно и тихо. И чем ближе подступал рассвет, тем ниже клонились к гориз
онту звезды. Он встал, потянулся и двинулся вдоль реки туда, откуда недавн
о пришел. Он ступал не спеша, старательно обходя слабые огни немногих фон
арей, что еще горели в этот предрассветный час. Завидев вдали виллу, откры
тую с трех сторон, он пошел еще медленнее. Внимательно оглядел улицу, огра
ды соседних домов, берег… Дом, казалось, сомкнул веки, и безмолвные призра
ки-деревья, как часовые, стерегли его сон. Измена почивала с безмятежным с
покойствием, которого совершенно не заслуживала. Ничего, богатая добыча
скоро с лихвой вознаградит меня за всю обманутую жизнь. Он неторопливо п
ересек улицу, стараясь не привлекать внимания, завернул за угол и пошел в
доль ограды по переулку, зорко всматриваясь в темноту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30