– Ну, что ж, вот посмотри, как живется простому человеку, – говорит Юлий.
И наверное он ожидал, что брат ответит немножко иначе, чем он ответил, а он только кивнул. Смотрите-ка, брат, должно быть, остался недоволен, он не особенно милостив, нет; не успела еще мать принести кофе, как он сказал:
– Что это я слышу про вас? Я читал «Сегельфосскую газету». И ты тоже, Юлий, уж ты-то мог бы быть поумнее!
– В чем дело? – спросил Юлий.
– В том, что ты открыто подаешь приезжим краденую провизию, – сказал старший брат, не затрудняясь в словах.
– Что до этого, так за это в ответе отец, – сказал напрямик Юлий.
– Отец… очень хорошо сваливать на отца! Должно быть, в Юлии проснулся шутник, в его дерзости всегда была своего рода честность, и он дал волю своему необузданному языку без мелочных оговорок:
– Я сразу же сказал отцу: это тебе не следовало делать, раз у тебя есть такой сын, как Л. Лассен, – сказал я.– Спроси отца, правду ли я говорю.
– Ох, я нынче стал уж стар, – ответил Ларс Мануэльсен сыновьям, – вы умнее меня, теперь ваш черед жить, это моя единственная мысль. Что же ты не нальешь Лассену?
Старуха-мать очнулась от своего обожания и вышла в величайшем смущении.
– Эта история мне во всех отношениях противна, – сказал пастор.– И вот мне пришлось бросить свои научные занятия и свою работу и ехать в такую даль на север. Это совершенно бессмысленно.
– А правда ли, что ты стал доктором? – спросил Юлий, заминая неприятную тему.
– А как мои вещи? – спросил пастор.– Кто-нибудь принесет их?
– Я сейчас схожу, – говорит отец и не без радости спешит к двери.
Пастор устремляет свои очки на брата и спрашивает:
– Неужели ты позволишь старику-отцу тащить сюда багаж?
Юлий усмехнулся было, но не от веселости.
– Сдается мне, что ты малость глуповат, – сказал он.
– Я?
– Что у тебя ума на шиллинг, а глупости на целый далер. Да, я утверждаю, что так оно и есть.
Вошла мать, неся кофе.
– Уж не знаю, понравится ли тебе наш кофей.
– Спасибо, матушка. И, разумеется, матушка, ты не при чем во всей этой греховной истории с кражей, – сказал сын.– Но ты, Юлий, не заслуживаешь никакого оправдания.
– Это сороки! – сказала добрая мать, стараясь сгладить.– Я всегда говорила, не трогай сороку, Ларс, потому что, говорю, она отомстит всем нам. Но отец ваш сбросил гнездо и нашел в нем ключик от кладовой, от этого и вышла вся беда.
– У вас каждый день флаг на гостинице? – спросил пастор.
– Флаг? У меня даже нет флага, – ответил Юлий.
– Это отец вывесил флаг в твою честь, – ответила мать.– Он сам сходил в Буа и выпросил там флаг.
– В этом не было никакой надобности, – сказал пастор. Он стал пить кофе. Пришел отец с вещами. Юлий сказал:
– Если хочешь умыться, как прочие приезжие, пойдем со мной!
Пастор последовал за ним. Несколько крутых ступенек вело наверх, и пастор сказал:
– Вот так крутые ступеньки!
Комната оказалась не совсем в порядке, какая-то свинья коммивояжер валялся в постели и плевал на стену.
– Это Энерсен, – сказал Юлий, – он был пьян раз утром!
Отец шел за ними с чемоданами в обеих руках, он сказал:
– Мать отмоет!
– Боже мой, ты тащишь багаж, отец, а ты, Юлий, идешь с пустыми руками! – вскричал пастор.
Юлий находился далеко не в кротком настроении: Полина с барской усадьбы отказала ему в последний раз вчера вечером, а тут еще является этот важный братец, который, может быть, даже и в мыслях не держит, чтоб заплатить за постой.
– Почему же ты не взял и не понес сам свой багаж?– сказал он.
– Юлий, Юлий! – с упреком воскликнул отец.
– Много он тебе послал, твой Ларс? – спросил со злостью Юлий.– Парик да сборник проповедей.
Пастор отнесся снисходительно к такой необразованности и ответил:
– Весь свой заработок я тратил на свое образование. И вот достиг того, чем стал.
– Да, правда ли, что ты доктор? – спросил опять Юлий.– Верно, просто враки?
Брат ответил:
– Ты в этом ничего не смыслишь. Конечно, я доктор, но я не врач. Я получил докторскую степень по своей науке. Послушай, нельзя ли мне переменить воду в графине? Ведь она совсем застоялась. И кстати, что эта кровать с пружинным матрасом?
– Да, с пружинным, – ответил Юлий. И вдруг плюнул там, что попал на выступ печки, и сказал:
– А впрочем, можешь делать, как тебе угодно, хочешь ложись на эту кровать, хочешь – нет. Но должен тебе сказать, что здесь жили люди почище тебя, и карманы у них были тоже немножечко потолще. И Теодор из Буа долгое время ходил сюда обедать, а он, на мой взгляд, достаточно важен, и средств у него побольше, чем у нас с тобой вместе.
Пастор опять пропустил мимо ушей огромную необразованность и стал умываться, вымыл руки и лицо, не вымыв ни шеи, ни ушей, достал щетку и почистился, переменил воротничок и манжеты и принял опрятный вид. Потом сел и задумался о том, что вот, какая удивительная у него судьба: рыбак-гребец, священник, ученый, кавалер ордена св. Олафа, доктор философии, кандидат в епископы, в дворцовые проповедники, если таковой понадобится и даже его прочат в государственные советники, если освободится вакансия – поистине, пути господни неисповедимы! И вот сейчас он здесь, для спасения вороватого отца, письмом просившего у него помощи. Разумеется, пастор мог сделать только одно: появиться и своей репутацией поддержать отца. Сегодня нет, но завтра он пойдет к господину Хольменгро и в газету. Сегодня он будет кушать и отдыхать. Он вынимает из чемодана свой пасторский сюртук и вешает на стену, на сюртуке орден св. Олафа, на случай, если понадобится.
У парня Ларса сильная воля и железная настойчивость – эти важные качества у него есть.
У него есть руки, для чего они ему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113