— Спасибо и за то, что не убил эту тварь.
Индеец кивнул, не отрывая взгляда от бесчувственной женской фигуры в его руках, потом ловко захлестнул ногу Барлоу петлей лассо и поехал прочь, волоча его за собой.
Хантер посмотрел на Сэйбл. На ее лицо, почти безмятежное в обморочном состоянии, на тело, покрытое свежими и застарелыми ранами и царапинами. Мучительная ненависть зашевелилась в его душе. Эта сволочь Барлоу обошелся с ней хуже любого пауни! Не чувствуя больше боли в боку, Хантер отнес Сэйбл на берег ручья и положил у самой воды. Набрав немного в горсть, он вылил холодную жидкость на запрокинутое лицо. Сэйбл выгнулась дугой, издав пронзительный крик. Он едва успел удержать ее, чтоб она не упала в ручей.
— Успокойся, милая, — приговаривал он, мягко нажимая ей на плечи, чтобы заставить лечь и расслабиться.
Уму непостижимо! На ней буквально не было живого места!
Из лесу вышел Быстрая Стрела с колыбелью на руках и остановился, увидев, что происходит.
— Посмотри, что ж с ней сделал! — выкрикнул Хантер, поднимая искаженное от ненависти и жалости лицо. — Ты только посмотри на нее, Крис!
Из деликатности тот не стал приближаться. Увиденное так его потрясло, что он с трудом удержал на лице бесстрастную маску. То, что оставалось на Сэйбл, вряд ли можно было назвать одеждой. Белая кожа была вся исцарапана, почернела и посинела, кое-где ссадины были так глубоки, что запеклись толстой коркой. Самый глубокий порез, едва затянувшийся и воспаленный, тянулся от колена почти до самой талии. Лицо ее распухло и являло собой всю палитру красок из-за многочисленных ушибов, на левом боку был громадный сине-зеленый синяк, а под ним — опухоль. Тонкие запястья носили следы пут, которым не суждено было никогда исчезнуть до конца. Даже оттуда, где стоял индеец, он мог видеть на израненных ладонях и коленях Сэйбл самый разнообразный мусор, от щепочек до мелкого гравия.
— Я построю шалаш, — сказал он бесстрастно, поставил колыбель и занялся делом, стараясь не думать об увиденном.
Его утешала мысль, что Барлоу заплатит очень дорого. Так дорого, что будет призывать смерть.
Тем временем Хантер внес Сэйбл в ручей и погрузил в воду, поддерживая за плечи и под коленями. Она жадно пила, и его сердце сжималось снова и снова при виде того, что осталось от ее некогда полных, невыразимо чувственных губ. Быстрая Стрела снова исчез в лесу и появился четверть часа спустя с пригоршней каких-то листьев, которые размял и смочил водой, взбив в мылоподобную пену. Хантер освободил Сэйбл от остатков одежды. На этот раз ее поддерживал в воде индеец, сам же он намылил и сполоснул сначала ее волосы, а потом и тело. Это было больно, Сэйбл тихо стонала, и он изнемогал от жалости, но не успокоился до тех пор, пока последняя из ее ран не была тщательно промыта. К этому моменту она снова потеряла сознание, и на этот раз он был даже рад.
Быстрая Стрела приготовил одеяло и ждал с невозмутимым видом, пока Хантер вынесет обмякшее тело Сэйбл на берег. Вместе они укутали ее и отнесли в шалаш, устроив на ложе из травы и веток.
— А теперь мы оставим вас вдвоем, — сказал индеец и подхватил на руки колыбель.
— Не увозите ребенка! — потребовал Хантер, переводя взгляд с Быстрой Стрелы на Черного Волка, сидевшего в седле неподвижно, как скала.
— Да, но…
— Оставь его, Крис. Когда она очнется, то своими глазами увидит, что он жив.
Быстрая Стрела кивнул и внес колыбель в шалаш, пристроив рядом с ложем. Хантер убедился, что с малышом все в порядке, и склонился, стараясь укутать Сэйбл потеплее. Он даже разжег небольшой костер из тонких веточек, опасаясь, что одеяла и меховой накидки будет недостаточно, чтобы согреть ее. Он смотрел на израненное лицо, едва похожее на то, которое знал, и жестоко винил себя за случившееся, понимая, что Сэйбл все равно простит его и что он позволит ей это. Боль в голове мучила его отчаянно, многократно усилившись от нервного и физического напряжения, тошнота набегала волнами, заставляя то и дело сглатывать, но все это казалось ему сущим пустяком по сравнению с состоянием любимой.
Быстрая Стрела принес в шалаш одежду и припасы, которые собрал, роясь во всех мешках подряд. Их оказалось совсем немного (Хантер обнаружил это, когда искал что-нибудь мало-мальски пригодное на бинты). Ему удалось найти только нижнюю юбку Сэйбл — единственный сохранившийся предмет ее белья. «И за это она тоже простит меня», — думал он с мрачной улыбкой, разрывая юбку на полосы. К сожалению, среди вещей не обнаружилось ничего, чем можно было бы врачевать раны. Погруженный в мысли об этом, Хантер не обратил внимания на то, что его собственная рана открылась и сильно кровоточит.
Ной Кирквуд, только что повышенный в чине, усердно изучал в бинокль далекий горизонт. Пустыня впереди сменялась зеленеющими холмами, еще дальше вздымались горы, приятно разнообразя ландшафт. Никакого движения усмотреть не удалось, но звук, раздавшийся в отдалении, был, конечно, выстрелом из револьвера. Звук повторился, и Ной рассеянно кивнул. Сэйбл Кавано была где-то там, среди холмов.
К счастью, ее бегство из форта не было поставлено ему в вину, иначе о повышении не было бы и речи. Но глубоко в душе Ной винил себя за то, что считал слабостью, недостойной военного, и готов был на все, чтобы искупить этот проступок. Впрочем, как человек добрый, он винил себя также и за все испытания, безусловно выпавшие на долю дочери полковника после ее бегства из форта.
Именно потому он укрепил свое сердце против любых доводов, упреков и просьб. Ни одна женщина отныне не могла повлиять на его чувство долга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166