Однако никто не мог обойтись без тех услуг, которые оказывал этот не робкого десятка капер, находя лазейки в британской блокаде.
— Он мой друг, дядя, — начал заготовленную речь Николас. — Я познакомился с ним в зале для фехтования, и мы немного поупражнялись. Он великолепный фехтовальщик.
— Не сомневаюсь! — оборвал его Виктор. — Для него ведь это не игра! Шпага для такого мошенника — оружие, а не светская забава. Но почему в моем доме — незваный гость?
— Простите, сэр. — Николас лихорадочно пытался сосредоточиться, что ему всегда давалось очень трудно, когда Латур выражал ему свое недовольство. — Я считал, что будет в высшей степени невежливо не пригласить его, поскольку он знал, куда я направляюсь. Понимаете, мы встретились на улице, и в прошлом мы всегда приятно проводили с ним время. Сегодня же Делакруа пригласил меня выпить с ним по бокалу вина, чего я, разумеется, не мог сделать, потому что у Элен прием и…
— Ладно, хватит юлить, парень, — нетерпеливо перебил его Виктор. — Делакруа не мог ожидать, что его сюда пригласят. Он не какой-нибудь наивный простачок, — укоризненный взгляд, коим Виктор сопроводил это замечание, не оставлял никакого сомнения в том, кто именно заслуживает последнего определения. — Ты прекрасно знаешь, что мне совершенно безразлично, как ты проводишь время в городе. Можешь якшаться с кем хочешь, но ты обязан четко разделять, кого можно представлять моей жене и твоим кузинам, а кого — нет. У Женевьевы и так нет никакого уважения к условностям, а тут еще ты подаешь дурной пример.
При воспоминании о скандальном поведении дочери и о том, как беззастенчиво откровенно она сообщила, что управляющий мстит Амелии за то, что рабыня посмела отказать ему, а муж даже попытался ее защитить, лицо Латура стало наливаться кровью. В отличие от большинства таких же плантаторов, как он, Виктор был решительным противником связей между своими служащими и рабами. Только потому, что это вело к вражде и беспорядкам. В результате мистеру Кингу Придется искать себе другую работу, а Виктору — нового управляющего. Конечно, Латуру не пришлось бы этим заниматься, если бы его дочь не совала свой нос в дела, которые не касаются молоденьких девушек.
От этих неприятных размышлений его отвлекло нечто не менее неприятное. Доминик Делакруа имел наглость засвидетельствовать почтение хозяину, и Латур был вынужден ему любезно отвечать. Николас воспользовался случаем и незаметно улизнул, сделав все, что от него требовалось: Доминик больше не нуждался в его помощи.
Глава 3
Каморку освещал лишь лунный свет, проникавший через окно, расположенное во внешней стене, посредине между полом и потолком. Темнота не смущала Женевьеву, за пять часов заточения она успела изучить все уголки и щели в закутке, служившем кладовкой для кухонных принадлежностей. Это была одна из двух находившихся в разных концах задней террасы комнат. Вторая служила Виктору Латуру кабинетом. В щель под дверью проникали веселые звуки званого вечера, а Женевьева сидела на бочонке с соленьями и то откусывала кусочек сухого печенья, то облизывала палец, который макала в банку с клубничным вареньем. По сравнению с деликатесами, которыми угощали гостей, это был более чем скромный ужин; тем не менее она считала, что легко отделалась, потому что единственным серьезным наказанием в настоящий момент можно было считать скуку.
В очередной раз облизав палец, девушка встала и подтащила бочонок под окно. Вид сада внизу едва ли мог представлять какой-нибудь интерес, но все же какое-никакое разнообразие, к тому же вечерний воздух приятно охладил ей лицо, когда она оперлась подбородком на подоконник. Хруст гравия внизу заставил ее приподняться на цыпочки и выглянуть наружу. Ошибиться было невозможно. «Так, значит, он решил воспользоваться приглашением, — подумала Женевьева. — Но зачем? Что интересного может быть для Доминика Делакруа на церемонном вечере, устроенном Элен Латур? Элиза, что ли, его так очаровала? Разумеется, нет. Элиза, конечно, красива, невинна, простодушна, как и полагается креольской девушке. Но это вовсе не те качества, которые могут привлечь такого субъекта, как месье Делакруа, если слухи о нем достоверны. А сомневаться в этом не приходится».
От фасада дома отделилась и ступила на лужайку еще одна фигура, и Женевьева узнала своего кузена. В подслушивании разговора юная узница не видела ничего предосудительного, тем более что у нее просто не было выбора. А посему она навострила ушки и затаила дыхание. Мужчины остановились как раз под ее окном.
— Все прошло хорошо, Доминик? — спросил Николас с явным волнением. — «И почти умоляюще», — подумала Женевьева. — Вы поговорили с Латуром?
— Только обменялся любезностями. Но большего я на первый раз и не ожидал. — Фитилек пламени вспыхнул в темноте, засветился кончик сигары, которой глубоко затянулся Доминик, и Женевьева Не без удовольствия ощутила аромат сигарного дыма, колечками поднимавшегося вверх. — Но почва взрыхлена: теперь Латур не сможет отказаться говорить со мной, когда я зайду к нему в офис. После того как я был принят в его доме в качестве гостя, это невозможно.
— А Элиза? — в голосе Николаса послышалось смущение. — Раз все пошло хорошо с ее отцом, есть ли необходимость…
— Какой вы неискушенный, Николас! — с легкой издевкой ответил Доминик. — Кузина, смею вас заверить, была бы страшно разочарована, если бы я не попытался… продолжить наше знакомство. Кстати, я жду ее здесь с минуты на минуту, так что не будете ли вы любезны удалиться?
— Вы обещали, что не обидите ее, — напомнил Николас почти с отчаянием в голосе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135