— В глазах ее застыли мольба и слезы.
"Невозможная девчонка, — подумал Доминик с некоторым раздражением. — Женевьева Латур из тех, кто не сворачивает с пути, намеченного ими самими. Если уж ей чего захочется, она пойдет и возьмет это, и не успокоится, пока не получит желаемого». Делакруа был хорошо знаком такой характер, поскольку он и сам обладал подобным. И он восхищался такими людьми, ибо в мире есть стоящие вещи, которыми можно овладеть, лишь имея железную волю. Но в данном случае мадемуазель Женевьева и впрямь возжелала невозможного, и придется продемонстрировать превосходство его воли.
— Ты капризный ребенок, Женевьева, который не знает, что такое «нет». Считаешь, что, если тебе чего-то хочется, этого уже вполне достаточно. Ничего более комичного, чем то, о чем ты просишь, я в жизни не слышал.
— Это не комично. То есть для обычной женщины — может быть, но я не…
— Да, — сухо перебил он, — ты действительно не обычная женщина, признаю. Но ты наивна и простодушна и не отдаешь себе отчета в том, что предлагаешь. Даже если бы я лишился рассудка и поддался на твои уговоры, мои матросы встали бы стеной «против» и были бы правы. Моя дорогая Женевьева, мы отправляемся вовсе не на прогулку по заливу, пойми это.
— А я так и не думаю, — ответила она, все еще не желая сдаваться. — Я знаю о пиратах и британской блокаде. Знаю об опасности. Но я не понимаю, почему, если меня это не пугает, это должно пугать тебя и особенно твою команду.
"Потому что ты не знаешь о том, что мы поставляем оружие для революции», — мрачно подумал Доминик. Вздохнув, он резко положил конец дальнейшим спорам:
— Одевайся. Тебе пора домой.
— Я обычно ухожу домой лишь на рассвете, — возразила Женевьева, решительно поджав под себя босые ноги и откинув назад волосы. — И, думаю, мне полагается вознаграждение за все, что я пережила сегодня вечером. Тем более ты обещал, будто все будет хорошо.
Он пристально посмотрел на нее. В ее чувственно потемневших тигриных глазах можно было прочесть лишь расчетливое лукавство: она явно решила сделать вид, будто этого бессмысленного спора и не было. Подобная уступчивость почему-то заставила его испытать некоторую неловкость, но в конце концов он сам этого добивался. Было бы нелогично интересоваться теперь, почему она вдруг проявила такую покорность. К тому же приглашение, которое она делала, откинувшись на спину и сладострастно расслабившись, было совершенно невозможно не принять…
Глава 12
Доминик не ошибся, заподозрив, что покорность Женевьевы, легко согласившейся не участвовать в его предстоящем рейде, притворна. Однако в течение нескольких последующих недель фея не давала ему повода лишний раз убедиться в этом, и он ослабил бдительность. Семейство Латур переехало в Трианон, родовую плантацию на озере Борн, а капер вместе со своим флотом благополучно расположился в потаенной бухте среди болот. Стук молотков и визг пил не смолкал здесь ни на минуту, и в воздухе постоянно висел запах лака и красок — заделывались пробоины, корабли переоборудовали и надраивали до блеска.
Женевьева была здесь частой гостьей. Она приплывала на каноэ, пробираясь по протокам, петляющим среди зарослей, зорко следя, не появится ли где-нибудь аллигатор, и стряхивая с платья древесных крабов, иногда падавших с нависающих над протокой веток. Не то чтобы подобные путешествия доставляли ей удовольствие, но, как она однажды практично заметила каперу, если человек располагает лишь одним средством достижения цели, лучше им и воспользоваться.
Доминик лишь улыбнулся тогда в ответ, закурил сигару и устремил мечтательный взор на гладкую поверхность бухты. Женевьева заметила, что в ее обществе он теперь часто улыбается так спокойно и ласково. Не то что в первые дни их знакомства.
И Сайлас это заметил, да и вся команда. Однако девушка, похоже, понимала, что держаться следует скромно, и матросы скоро привыкли к присутствию легкой фигурки в цветастом платьице, обычно босой, с золотистыми волосами, связанными лентой на затылке. Девушка вела себя безупречно — больше не было никаких инцидентов вроде лазанья по мачтам, — и хозяин пребывал в добром настроении, лишь изредка раздражаясь по поводу задержек в ремонте кораблей. Наверное, поэтому в целом матросы считали присутствие мадемуазель благотворным.
Стояло жаркое субботнее утро в конце июля. Женевьева лежала на палубе на спине, купаясь в солнечных лучах. Она перед этим ела речных раков, приготовленных коком, и все еще ощущала во рту вкус острых рыбных приправ. Ожидая, когда Доминик освободится и они смогут уединиться в каюте, она услышала, как капер обсуждает с боцманом проблему укомплектования экипажей для предстоящего выхода в морс.
— Я отправлюсь на пристань, месье, — говорил боцман. — Там околачивается множество опытных матросов, которые, насколько я знаю, будут счастливы присоединиться к нам, если пообещать хорошее денежное вознаграждение.
— Поразведай и на латурских верфях, — с дьявольским блеском в глазах посоветовал Доминик. — Очень заманчивая идея — украсть у него не только владения, но и людей.
В неподвижном воздухе раздался довольный рокочущий смех боцмана.
— Завтра же, месье. Не сомневаюсь, что они клюнут па наше предложение.
Женевьева лежала не шелохнувшись, но кровь быстрее побежала у нее по жилам и мышцы напряглись от возбуждения. Она давно уже размышляла над тем, как добиться своего, подумывала даже пробраться на один из кораблей каперского флота, где ей было бы легче спрятаться, чем па флагманском судне Доминика. Выйти из укрытия, сдаться на милость капитана и уговорить препроводить ее на «Танцовщицу» можно будет, когда корабли уйдут подальше от берега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135