В камине весело потрескивали дрова, и Женевьеве стало немного легче. Мир Виктора Латура показался таким далеким от этого теплого и надежного дома, куда пират мало кого допускал. Сайлас принес ей большую тарелку супа из стручков бамии с моллюсками, и, к своему удивлению, она съела все до последней капли. А Доминик сидел на козетке, потягивая вино и наблюдая за ней. В его бирюзовых глазах играла та самая таинственная едва заметная улыбка.
— Теперь лучше? — спросил он, когда Женевьева глубоко вздохнула и отложила ложку.
— Намного. Откуда ты знал, что я голодна? — с довольной усмешкой в свою очередь спросила Женевьева. — Я и сама этого не знала.
— Работа капитана корабля заключается и в том, чтобы знать обо всем, что требуется его матросам, — улыбнулся в ответ Доминик. — А теперь можешь рассказать мне, что тебя так расстроило.
— Папа задумал нечто отвратительное: собирается выдать меня замуж за Николаса! — без лишних охов и ахов выпалила Женевьева.
Доминик внезапно встал и, повернувшись к ней спиной, прошел к высокой французской двери, ведущей на балкон. Несколько долгих минут он стоял там, глядя на голый зимний сад, пока снова не взял себя в руки, но странное холодное ощущение у него в груди не исчезло. Тогда он медленно, растягивая слова, произнес:
— Это не тот выбор, какой сделал бы для тебя я.
— Что ты хочешь этим сказать?
Женевьеву удивило, что он не ответил на ее вопрос, как удивило и напряжение, явно сковавшее его движения. Однако минуту спустя Доминик вдруг передернул плечами, словно стряхивая оцепенение. Выражение лица было спокойным, взгляд оставался непроницаемым.
— Николас — недостаточно сильная для тебя личность, моя дорогая Женевьева, — небрежно заметил он. — Ты будешь ездить на нем верхом.
— Но я не собираюсь выходить за него! — твердо возразила Женевьева. — Ты говоришь так, словно это уже дело решенное, так же как Николас и папа, так же, как, я уверена, будут говорить Элен, Элиза и Лоренцо.
— Николас этого хочет?
Женевьева, ничего не скрывая, выложила, в чем состоит план Виктора и каково финансовое положение Николаса, а Делакруа тем временем снова сел на козетку и, не перебивая, внимательно слушал.
— И Николас говорит, — продолжила Женевьева. — что мы предоставим друг другу полную свободу, что я смогу делать, что захочу, в рамках приличий, что мы будем независимы от папа. И что все это вполне возможно, даже желательно! — почти отчаянно выкрикнула она под конец. — А я не согласна с этим, Доминик.
— Иди сюда. — Он поманил ее пальцем и, когда Женевьева послушно подошла, притянул к себе и посадил на колени. — Я хочу, чтобы ты выслушала меня и поверила, что я знаю, о чем толкую. Во-первых, в том, что говорит Николас, есть резон… Нет, нет, — Женевьева попыталась протестовать, — сиди смирно и выслушай меня до конца. Рано или поздно, скорее рано, тебе, фея, придется стать креольской дамой.
— Я не могу, — прошептала Женевьева.
— Нет, ты не можешь, ты не хочешь, — безжалостно поправил ее Доминик. — Тебе восемнадцать лет, Женевьева, у тебя впереди вся жизнь. Брак с Николасом — еще не конец света; к тому же он в самом деле даст тебе гораздо большую свободу, чем можно себе представить в любой другой ситуации.
— Как ты можешь так говорить? — заплакала Женевьева, отталкивая его и пытаясь вырваться.
— Я просто исхожу из здравого смысла и пытаюсь думать о будущем, — констатировал Доминик, еще крепче прижимая ее к себе. — Ты освободишься от отцовской опеки взамен на такую малость, как чисто формальная опека мужа. Материально ты будешь независима, и, если не захочешь участвовать в светской жизни, которую ты, по твоим словам, не выносишь, никто тебя не станет понуждать. А если решишь поучаствовать кое в каких играх… — циничная нотка вкралась в его речь, — ты сможешь себе это позволить с чистой совестью, зная, что Николас от этого страдать не станет.
— Не станет, потому что и сам будет играть в эти игры, — огрызнулась Женевьева. — Меня не интересует эта практическая сторона вопроса. Мне не подходит тот образ жизни, который ты так красноречиво описал. Может быть, раньше бы и согласилась, но теперь, после того, что я испытала, — нет!
— Мне показалось, или я слышу нотку упрека в твоем тоне? — сухо поинтересовался Доминик. — Быть может, это моя вина, что ты не можешь больше жить в том мире, к которому принадлежишь? Прости, но у меня было впечатление, что ты сама сделала выбор и взяла на себя ответственность за него.
— Да, взяла! — Воспользовавшись тем, что Доминик отпустил руки, она соскочила с его колен. — И именно поэтому не нуждаюсь в твоих советах. Предпочитаю вообще не выходить замуж, чем выходить на тех бесстыдных, сугубо практических условиях, которые вы с Николасом описываете.
— Ну не будь романтичной дурочкой, — нетерпеливо сказал пират. — Не обязательно искать любви в браке, можно найти ее в другом месте — любовь и страсть, не обремененные житейскими заботами. Ты знаешь Николаса, тебе известны его слабости так же хорошо, как свои собственные. Не вижу причины, по которой вы не могли бы жить в полном согласии — партнеры по делу, которое обоим принесет выгоду.
— Я скорее умру, чем проведу две недели так называемого медового месяца в спальне со своим кузеном Николасом, — объявила Женевьева, отчеканивая каждое слово. — Не могу себе представить, как Николас будет исполнять супружеские обязанности, хотя бы потому, что это будет брак по расчету. А кроме того, папа нужны внуки. Это одно из условий сделки, не так ли?
Доминик моргнул, словно отгоняя наваждение. Почему-то мысль о том, что его страстная фея окажется в объятиях Николасе Сен-Дени, была ему крайне неприятна, но он не собирался поддаваться слабости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135