Как ему необходимо быть уверенным, что все нити в его руках. Сделав то, что сделала она, преуспев там, где проиграл он, Октавия буквально ткнула его носом в провал.
Достигнув результата там, где он ничего не смог, она только сделала его уязвимее. Но если бы представилась возможность начать все сначала, Октавия поступила бы так же.
Она была так погружена в собственные горестные размышления, что поначалу даже не заметила, что творится вокруг. Вдруг ее оттолкнули к стене, и отвратительная вонь ударила в нос: топот бегущих ног и вопли тысяч людей вернули ее в реальную жизнь. Прижавшись к стене, Октавия, наблюдала за происходящим.
Улица была запружена куда-то сосредоточенно спешащими людьми. Они тащили палки и камни, а их лица были искажены гримасами какой-то ошеломляющей ненависти. Людская волна прокатилась мимо Октавии, и с другого конца улицы донеслись крики: «На Вестминстер! На Вестминстер!"
Людской поток через Вестминстерский мост со стороны Сент-Джордж Филдс направлялся в парламент с петицией об аннулировании Акта о свободной католической церкви. Лорд Джордж Гордон выступил в это утро перед народом и, судя по лицам, каждое его слово лопало в цель.
Октавия скользнула в узкий проулок. Ей совсем не хотелось быть подхваченной этим людским приливом — и каким приливом! Человеческая масса все текла и текла мимо, и все люди казались на одно лицо — перекошенные черты и одинаковый фанатичный блеск глаз. И каждый выкрикивал боевой девиз толпы: «Долой папство! Долой папство!"
Через толпу проплыл экипаж. Но в карету были впряжены не лошади. Ее тянули, обливаясь потом, ликующие парни, а толпа их подбадривала, отступая назад и освобождая проход.
В окне кареты, улыбаясь и приветственно махая рукой, показался молодой человек, и толпа снова взорвалась воплями одобрения:
— Лорд Джордж! Лорд Джордж! Дорогу лорду Джорджу!
Зачарованная, Октавия не отрываясь смотрела на человека, способного так разжечь огромную толпу. Младший сын герцога Гордона обладал ничем не примечательной внешностью. Быстроглазый, живой, но отнюдь не из того теста, из которого лепят героев. И несмотря на это, он был героем для этой безумной, неистовствующей толпы.
Их были тысячи и тысячи, и Октавия не могла дождаться, когда же они наконец пройдут.
Но вот человеческий поток поредел, и на улице остались лишь немногие отставшие от ушедшей вперед толпы. Однако рев множества глоток еще был слышен, и от этого звука у Октавии бежали по спине мурашки.
Она быстро шла по Пиккадилли, замечая, что торговцы закрывают ставни своих лавок, а горожане собираются группками на перекрестках и со встревоженными лицами перешептываются между собой. Некоторые уже малевали на стенах и дверях своих домов лозунг «Долой папство!» — талисман, который должен уберечь их от ярости черни.
После всего, что видела Октавия, она не сомневалась: достаточно малой искры, чтобы произошел взрыв. Если парламент отвергнет петицию, если хоть один человек будет против, толпа превратится в дикую силу.
Задыхаясь от быстрого шага, Октавия повернула на Довер-стрит. От страха слезы ее давно высохли.
Когда она взлетала по ступеням парадной двери, откуда-то снизу раздался тоненький голосок:
— Мисс Тави, напишите «Долой папство!» на двери.
— Фрэнк! — Перегнувшись через перила, Октавия силилась разглядеть маленькую фигурку. — Где же ты был? Мы так о тебе беспокоились.
Мальчик поднялся, готовый в любое мгновение пуститься наутек. Он казался принюхивающимся маленьким зверьком, с настороженными глазками, испуганно следящим за каждым ее движением.
— А вы не сдадите меня легавым?
— Нет, — заверила его Октавия. — Иди сюда. Обещаю, никто не причинит тебе никакого вреда. Фрэнк, однако, не двинулся с места.
— Да я пришел просто сказать, чтоб эту штуку на двери намалевали. Я давеча сам слышал — они там толковали. Мы, говорят, подпустим красного петуха во всякий дом, где нет этих слов.
— Кого ты слушал?
— Да парни из таверны. Я-то как раз под столом схоронился. А они вот и говорят. Так что уж вы делайте как велено, мисс Тави.
Прежде чем Октавия успела что-либо ответить, Фрэнк выскочил из-под лестницы и стрелой помчался по улице, словно за ним по пятам бежали все черти ада.
— Это был Фрэнк, миледи? — спросил открывший дверь Гриффин, глядя вслед убегающей фигурке.
— Да. — Нахмурившись, Октавия вошла в дом. — Что-то затевается, Гриффин. Фрэнк сказал, чтобы мы написали «Долой папство!» на двери, если не хотим, чтобы нас спалили. Он пришел специально, чтобы нас предупредить. Забавно, правда?
— Может, и так, мадам. Но почему же он в таком случае убежал?
— Он все еще боится. Потребуется немало времени, чтобы приручить этого маленького подранка, — отозвалась Октавия. — Но я думаю, мы должны последовать его совету, Гриффин.
— Да, мадам. Кругом разное толкуют… разные слухи… Может, просто паника, но нельзя полагаться на случай.
— Да, я согласна. — Октавия направилась к лестнице.
— Кстати, миледи. Недавно заходил лорд Уиндхэм. Кажется, он уверен, что вчера вечером что-то потерял в маленькой гостиной. — Гриффин не поднимал глаз от медного подноса для визитных карточек.
— Да? И что же он искал? — равнодушно осведомилась Октавия.
— Он не говорил, миледи. Но два его лакея и горничная перевернули вверх дном всю гостиную.
— И нашли что-нибудь?
— Не думаю, миледи. Уходил он в дурном расположении духа.
— Странно, — небрежно проронила Октавия. — Но думаю, что бы он там ни потерял, все найдется, когда комнату начнут убирать.
С этими словами она направилась наверх. Оставалось надеяться, что Филипп не обвинит ее в воровстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110