Ее глаза лихорадочно блестели, на щеках пылал болезненный румянец, но те, кто это заметил, приписали необычное возбуждение действию шампанского.
От шума, блеска мириад свечей в обеденном зале, от необходимости поддерживать светский разговор разболелась голова. Октавия будто со стороны слышала свой слегка охрипший голос и понимала, что иногда путает слова. Но ее спутники, разгоряченные шампанским, не замечали этого.
Она рассчитывала увидеть графа Унндхэма, но он так и не появился. Только что пробило полночь, когда карета привезла ее на Довер-стрит.
— В маленькой гостиной все, как вы пожелали, миледи. — Гриффин низко поклонился. Его голос не выразил никаких чувств, и было непонятно, что думал дворецкий о ночном свидании госпожи в отсутствие мужа.
— Спасибо. Когда гость прибудет, можешь отправляться спать.
Отдавая плащ, Октавия не смотрела на Гриффина: она боялась прочесть в его глазах осуждение.
Шторы в гостиной были опущены, и ее освещали два канделябра. В воздухе плавал аромат роз. Октавия изучила сервированные на круглом столе блюда: в шероховатых раковинах жемчугом отливали устрицы, дымился пирог со спаржей, закрытый горшочек хранил жар искусно приготовленного жареного картофеля, рядом — тарелки с миндальным печеньем и земляникой. Над всем этим возвышались две бутылки шампанского.
Октавия удовлетворенно кивнула. Сейчас она была абсолютно спокойна. Руки уверенно вынули из ящика комода небольшой бумажный пакетик и опустили его за вырез платья.
Перед китайской ширмой у потухшего очага стоял диван, обтянутый ярко-желтой тафтой. Соблазнительное местечко!
Октавия ждала. Стук в дверь. Появился Гриффин и, тут же отступил в сторону: в комнату входил граф Уиндхэмский.
— Спасибо, Гриффин.
— Доброй ночи, миледи. — Дверь за дворецким закрылась.
— Ты пришел! — улыбнулась Октавия.
— А разве ты не ждала? — Филипп бросил перчатки на стул и помассировал пальцы.
— Надеялась. — Октавия подошла к нему. — Предвкушала весь вечер. Так хотела увидеть тебя в театре, но пришлось жестоко разочароваться. — Она красноречиво пожала плечами. — И вот ты здесь.
Губы Филиппа искривились в самодовольной усмешке. Октавия подавила отвращение. Хорошо бы погрузить в его грудь нож и медленно повернуть. Но вместо этого она взяла графа за руку и подвела к дивану.
— Выпьешь бокал шампанского?
— Подай бутылку. Я открою. — Он сел на диван и откинулся на спинку.
— Ну уж нет, сэр. Сегодняшним вечером тебе не придется делать ничего, кроме одного. — Октавия многообещающе улыбнулась.
Филипп подумал, что именно такая, пылкая, она ему и нравится. Сегодня… сегодня все пойдет на лад.
Граф лениво наблюдал, как, стоя к нему спиной, девушка возилась с бутылкой. Раздался негромкий хлопок, потом шипение разливаемого по бокалам вина.
— Ну вот, милорд. — Ослепительно улыбаясь, она принесла два бокала. — Предлагаю тост. За наше удовольствие, Филипп.
Он рассмеялся и принял бокал.
— Мне всегда нравился твой задор, дорогая. Надеюсь, муж его тоже ценит?
На секунду Октавия опустила глаза.
— Вот уж сомневаюсь. Приходится зря себя тратить. — Она коснулась своим бокалом его. — Первый тост мой, а потом — твой.
Девушка отпила вина и посмотрела на Филиппа. Тот сосредоточенно хмурился.
— Что-нибудь не так?
— Нет, просто пытаюсь придумать хороший тост. Октавия сделала еще глоток.
— Есть! За любовников. Пусть мужьям будет хуже. — В тишине комнаты его смех прозвучал необычайно грубо. Октавия опустила глаза, чтобы Филипп видел лишь один улыбающийся рот.
— Хочу, чтобы ты разделась, — отрывисто произнес он. Смех застыл на губах Филиппа, а его хищный взгляд заставил девушку вздрогнуть.
Но она по-прежнему улыбалась и, присев рядом на диван, предложила:
— Может, выпьем еще шампанского. А тем временем станем раздеваться: что-то сниму я, потом ты. Граф сделал большой глоток.
— Неужели ты думаешь, что будет так, как хочешь ты?
— Я только хочу, чтобы удовольствие было острее, — покорно пробормотала она.
Что же он не допивает шампанское? Бесси сказала, что зелье подействует через полчаса. Октавии вовсе не хотелось спешить.
— Мое удовольствие станет острее, если ты будешь мне во всем подчиняться. — В голосе Филиппа появились ледяные нотки. — Принеси сюда бутылку, а потом раздевайся.
Придется покориться, но делать надо все очень медленно. Странно, но ее нисколько не пугала мысль, что нужно обнажить тело. Это не самая большая жертва. Так что следует раздеваться. По крайней мере выше пояса.
Она снова наполнила бокалы, с радостью заметив, что Филипп выпил заветный бокал до дна.
Потом поцеловала в шею.
Пальцы Филиппа потянулись к ней, пробежали по округлостям груди, скользнули в декольте, нащупали соски. Октавия отрешилась от всего, оставив одну мысль: как заставить графа снять жилет.
Пятнадцать минут ушло на сглаживание, ласки и стоны. А потом жилет оказался в ее руках, и она с нарочито небрежным видом бросила его на пол. Непослушными пальцами она стала расстегивать рубашку Филиппа.
Граф откинулся назад, наслаждаясь ее желанием поскорее коснуться его тела. На самой Октавии к тому времени оставалась лишь одна кружевная рубашка. В диком порыве он разорвал ее от ворота до талии. Девушка попыталась выскользнуть, но он подмял ее под себя.
И вдруг Филипп притих. В упор посмотрел на нее, в глазах промелькнуло изумление.
Призывно улыбаясь, Октавия ласково погладила его по щеке.
— Хочешь, перед тем как мы продолжим, я покормлю тебя устрицами?
Уиндхэм скатился с нее.
— Принеси. И захвати другую бутылку шампанского.
В этот миг он схватил ворот изодранной рубашки и сорвал ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110