А что до арендаторов и жителей деревни, они обращали на графа не больше внимания, чем на залетевшую в окно муху.
Он пошел наверх, где Генри раскладывал его вечернюю одежду.
Камердинер взглянул на его светлость и сразу понял, что момент для разговора неподходящий. Когда у майора Джилбрайта такой взгляд, умнее будет помолчать. Слуга налил в тазик горячей воды и принялся чистить темно-синий сюртук и кремовые штаны, пока граф смывал дневную пыль и надевал чистую сорочку.
— Генри, как ты находишь местных жителей? — неожиданно спросил граф, влезая в штаны.
— Нахожу их? Что вы имеете в виду, сэр? — Генри передал его светлости белоснежный галстук. — Ваша алмазная заколка, сэр.
— Благодарю.
Сильвестр пришпилил концы галстука и критически осмотрел себя в зеркале перед тем, как надеть сюртук.
— Находишь ли ты их дружелюбными?
— В пивном баре гостиницы, сэр, люди достаточно дружелюбны, — ответил Генри, все еще не понимая, к чему клонит граф.
— А в доме?
— Пожалуй, они немного насторожены, — ответил Генри, разглаживая сюртук на плечах хозяина. — У Вестона отличный вкус, он подошел бы вам больше, чем Штольц.
До армии Генри также служил камердинером и оказался во французской тюрьме вместе с тяжело раненным, дрожащим в лихорадке майором Джилбрайтом. Он был счастлив вернуться теперь к привычным обязанностям. А после долгих месяцев ухода за майором Генри стал опытной сиделкой. Он был единственным человеком, кого Сильвестр допускал к себе во время приступов.
— Много говорят о новом графе? — спросил Сильвестр, выгнув бровь.
— Не очень… по крайней мере не в моем присутствии.
— Я так и предполагал. А о леди Тео?
— О, она всеобщая любимица, милорд. Все делает умело. Свет очей старого графа.
— Хм… — Сильвестр взял одну из щеток для волос и пригладил непокорную короткую шевелюру. — Избалованная, говоря другими словами.
— Как я понял, сэр, она сильно переживает смерть своего деда, — заметил Генри. — По крайней мере так говорят. Люди утверждают, что она сама не своя.
— Этому я готов верить, — пробормотал граф, засовывая лакированную табакерку в карман, перед тем как спуститься в гостиную. Он был готов к очередному напряженному вечеру с Тео.
Когда он вошел, Эмили и Кларисса стояли у открытого окна и всматривались в ночную мглу.
— Может быть, она вернется окольным путем, — вздохнув, проговорила Кларисса и отвернулась от окна.
— Никаких следов прогульщицы? — спросил Сильвестр, стараясь говорить как можно непринужденнее, и подошел к столу. — Шерри, миледи? Или вы предпочитаете мадеру?
— Благодарю вас, шерри. Нет, Тео еще не вернулась. — Леди Илинор с улыбкой приняла протянутый графом бокал. — Фостер убежден, если с ней что-нибудь случится, нам дадут знать.
— Да, это верно… но… Имение большое, и здесь много безлюдных мест.
— Вероятно, следует послать… — Эмили вдруг замолчала: с террасы донесся голос Тео:
— Они еще не обедают, Фостер? Я и не думала, что уже так поздно… О, мама, я очень виновата!
Дверь распахнулась, и Тео вбежала в комнату.
— Я и понятия не имела, как далеко сегодня забралась. Вы очень беспокоились?
Она наклонилась к матери и поцеловала се.
— Я была близка к этому, — спокойно ответила леди Илинор, но в глазах ее было явное облегчение.
— Как видишь, я вернулась и просто умираю от голода. — Тео бросила шляпу, перчатки и хлыст на столик. — Я действительно сожалею, что заставила вас волноваться. — Она примирительно улыбнулась матери и сестрам. — Я прощена?
— Я предпочла бы, чтобы это не повторялось. — проговорила леди Илинор, отпивая глоток шерри.
— Конечно, я больше так не буду!
Тео налила себе рюмку шерри, не обращая внимания на стоящего у камина графа.
— Должно быть, пора обедать? Из кухни так вкусно пахнет, — проговорила она жалобным голосом.
Сапожки ее были заляпаны грязью, одежда — белой от пыли, а волосы, лишившись заколок, рассыпались вокруг лица иссиня-черным облаком. Она выглядела усталой и какой-то взъерошенной.
Сильвестр вдруг понял, что его терпению пришел конец. Он взглянул на леди Илинор, ожидая, что она выскажется по поводу бесцеремонного появления ее дочери. Но хозяйка дома молча потягивала свой шерри. Что она говорила сегодня утром? Что они достаточно терпели невысказанную скорбь Тео… и что настало время хорошенько ер встряхнуть? Леди Илинор, помнится, советовала ему слушаться своей интуиции, а как раз сейчас интуиция говорила ему, что настало время показать зубы.
— Извините меня, кузина Тео, — решительно проговорил он, — но, на мой взгляд, костюм для верховой езды не годится за обеденным столом.
Тео повернулась к нему с потемневшими глазами:
— А вам какое до этого дело?
— Так уж получилось, что это мой обеденный стол, и поэтому я считаю, что это мое дело. Тео побледнела:
— Ваш?
— Мой, — спокойно подтвердил граф. — И я не допущу здесь подобных вольностей.
Протянув руку, он дернул за сонетку, которая висела рядом с камином.
В напряженной тишине гостиной появился Фостер.
— Попросите подать обед через пятнадцать минут, — вежливо приказал граф.
Когда Фостер вышел, он снова обернулся к Тео:
— У вас пятнадцать минут, кузина… если вы не хотите пообедать у себя в комнате.
— Мама! — Тео повернулась к леди Белмонт. В глазах ее были одновременно гнев и мольба.
Леди Илинор не подняла взгляда от вышивки.
— Лорд Стоунридж вправе устанавливать порядки в своем собственном доме.
Опешившая Тео смотрела на склоненную голову леди Илинор, лорд Стоунридж многозначительно смотрел на часы.
Кларисса быстро подошла к Тео:
— Пойдем, Тео. Я помогу тебе переодеться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107