Потом зашел вместе со старшим в школу, куда его вызвали запиской, чтобы в очередной раз выслушать лекцию про то, как нужно воспитывать детей, которую ему прочитала менторским тоном классная руководительница сына, юная, розовощекая особа, год назад окончившая университет.И, наконец, неувязка с транспортом из-за непогоды…Но он промолчал. По натуре упрямый и неуступчивый, Дубравин считал подобные оправдания неуместными и ненужными.– Так у нас с вами дело не пойдет. Сегодня…Драч сделал многозначительную паузу.– Сегодня ограничусь замечанием. И надеюсь, что из этого вы сделаете соответствующие выводы.– Постараюсь, – буркнул Дубравин, не глядя на подполковника.– Да?Драч недовольно поджал губы, хотел еще что-то сказать, но передумал и молча показал на стул напротив.Дубравин сел на краешек стула, держа на коленях перед собой, как щит, папки с делами, захваченными для доклада.Драч покопался в ворохе бумаг на столе, нашел нужную и протянул ее майору.– Это заявление гражданки Ольховской о пропаже драгоценностей. Ознакомьтесь и примите в работу.– Товарищ подполковник, у меня в производстве уже шесть квартирных краж!– Надеюсь, вам не нужно объяснять, – перебил егоДрач, – что это указание. А указания не обсуждаются, смею вам напомнить. Разберитесь и к концу дня доложите свои соображения.– Слушаюсь…Заявление Ольховской с перечнем похищенных драгоценностей майор прочитал на ходу.“Что еще за “Магистр”? – думал он, спускаясь на второй этаж. – Бриллиант неимоверной цены… Чушь какая-то. Впервые с подобным сталкиваюсь. И где! В нашей провинции. Сокровище, место которому только в Алмазном фонде. – Дубравин разозлился: – Черт побери! Похоже, заявление – блажь эмансипированной дамочки. Чтобы угрозыск без работы не остался…”– Живой? – встретил его вопросом Белейко.– Как видишь.– Получил?– Так себе… Дельце вот подкинул, не соскучишься. Вроде я двужильный.– Евгений Тарасович, ты не двужильный, а удачливый. Про тебя по управлению легенды ходят.– Постучи по столу.– Уже. Что там у тебя?– Да вот какая-то Ольховская А.Э., судя по ее заявлению, готовит мне всесоюзную славу. Для этого нужно совсем немного – отыскать бриллиант величиной с голубиное яйцо. Она, якобы, получила в наследство перстень с бриллиантом, а кто-то его слямзил. Каково, а?– Постой, постой! Ольховская… Евгений Тарасович, ты в драмтеатре давно был?– А что? – подозревая подвох, с недоверием посмотрел на него Дубравин.– Ведь это наша лучшая актриса! Талант, я тебе доложу, редкий.– Это ты успеваешь еще и по театрам шастать… – проворчал Дубравин, усаживаясь за стол. – Телефонный справочник у тебя?– Возьми…Дубравин полистал пухлую растрепанную книгу, нашел нужный номер, снял телефонную трубку.– Алло! Драмтеатр? Пригласите, пожалуйста, Ольховскую. Дома? А вы не подскажите номер ее домашнего телефона? Кто звонит? Это звонят из…Дубравин на миг запнулся. А затем продолжил:– Из управления культуры. Записываю… Спасибо!– Лишние дебаты по этому поводу нам ни к чему, – ответил майор на недоумевающий взгляд Белейко. – Тем более – сплетни. Если, конечно, написанное в заявлении соответствует истине.И Дубравин опять начал накручивать телефонный диск.– Здравствуйте! Ольховская? Вас беспокоит майор милиции Дубравин. По поводу пропажи драгоценностей… Да. Мне нужно с вами встретиться. У вас дома? Конечно… Хорошо. Я буду через час. Устраивает? Добро…Едва Дубравин положил трубку, как тут же звякнул телефонный звонок.– Слушаю, Дубравин. Да… Уже иду.Он повернулся к Белейко и объяснил:– Спецпочта из Москвы. По-моему, то, что я просил.Минут через десять Дубравин возвратился с пакетом.– Посмотрим, что здесь…Он вытряхнул из пакета несколько листков.Дубравин долго и внимательно читал бумаги, делая пометки в своем блокноте. Наконец он откинулся на спинку стула и с удовлетворением улыбнулся.– Есть что-нибудь подходящее? – спросил его Белейко.– Пожалуй, да. Взгляни…Дубравин передал бумаги старшему лейтенанту.– Смотри там, где я отметил птичкой.– Эти? – показал Белейко. – Подпружный Сергей Алексеевич, он же Ставкин, кличка Жареный… Чугунов Семен Антонович, кличка Заика, или Семка Заика. Насколько мне помнится, Чугунов из наших краев. Я ведь…– Точно, Бронек. Ты впрямь на Заике “сгорел”, когда в лейтенантах ходил. Тогда он тебя, да и меня тоже, здорово вокруг пальца обвел. Что и вскрылось на суде в Москве три года спустя – МУР постарался. Но я думал, что он еще в местах не столь отдаленных…– Ушел из-под надзора. Притом недавно, – прочитал Белейко данные федерального розыска на Чугунова. – Освободили Семку. А “квалификация” у него подходящая. Правда, в наших случаях уж больно чистая работа.– Опыта поднабрался… Второй тоже хорош гусь. Бежал из ИТК. Ты его не помнишь, а мне пришлось в свое время с ним повозиться. “Домушник” высшего класса. Кстати, у него тут кое-какие связи остались. Не исключено, что Жареный в городе.– Семка Заика вряд ли сюда припылит. Осторожен, бес, сверх всякой меры и хитер. Да и кто его здесь ждет?– Трудно сказать… У него и в самом деле в городе ни родственников, ни товарищей нет. Если, конечно, судить по нашим данным.– Нужно проверить.– И тщательно. Все-таки шанс. Мизерный, но… Ладно. Все. Еду к Ольховской…Ольховская угостила майора кофе и бутербродами с колбасой.Дубравин не стал себя долго упрашивать: детей-то он накормил, а сам пожевал на ходу вчерашний пирожок с мясом.“Красивая…” – невольно подумал он, глядя, как управляется Ольховская с ручной кофемолкой.И, представив на миг себя рядом с нею, поежился: и ростом не вышел, и волосы непонятного цвета, светлые с темными прядями, да еще и торчат, как у ежа иголки, и нос маловат, и брови кустиками…– Значит… кгм!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44