ее нельзя было отличить от приобретенной Лувром.Сомнения у экспертов отпали, Лувр в горести подсчитывал убытки и пытался отыскать “владельца” тиары фон Заксе, (тот, конечно же, не поспешил дать свой новый адрес), а Содомский на гребне славы вернулся в родную Одессу, где его чествовали, как национального героя и где прозвали “королем” ювелиров.Но все в жизни преходяще, а слава – в особенности, в чем вскоре не преминул убедиться и Содомский.Вначале, после триумфального возвращения из Франции, заказы на украшение посыпались, как из рога изобилия.Содомский работал, словно одержимый, сутками.Все казалось ему в розовом цвете. Жизнь была прекрасна и наполнена главным ее содержанием – любимой работой – до краев.Однако вскоре французские власти (им так и не удалось разыскать господина фон Заксе), обратились к России с настоятельным требованием возместить убытки, понесенные Лувром по вине “национального героя” и «короля» одесских ювелиров Содомского. Теперь он уже фигурировал, как главный злодей и инициатор обмана.И пришлось Содомскому по совету бывалых людей покинуть дорогую его сердцу Одессу и удариться в бега во избежание больших неприятностей.Так Содомский оказался в богом забытом Гловске, где купил небольшой домишко и по-прежнему занимался ювелирным делом, что позволяло “королю” ювелиров кое-как сводить концы с концами.В мастерской Содомского в утренние часы царил полумрак.Ювелир был бережлив и экономил, на чем только мог: электрическое освещение для него было роскошью, а свечи и керосин, по его разумению, стоили немыслимо дорого.Поэтому два подмастерья, взятые им на выучку, коротали время у замерзших окон, дожидаясь, пока рассветет, чтобы можно было хоть что-то видеть в этой полутемной клетушке.– Модя, кто-то приехал… – вполголоса обратился один из них, рослый малый в безрукавке, отороченной свалявшимся заячьим мехом, к другому, низенькому, коренастому, с круглой, как бильярдный шар, рыжей головой.Рыжеволосый потер оконное стекло, оттаивая лед, и припал к образовавшемуся прозрачному пятнышку.– Ого! Выезд-то, Жорка, выезд каков, а! Ух-х… Царский. Кони – звери. Кто бы это мог быть? Так рано…Заскрипела входная дверь, и в мастерскую вошла закутанная в меха старуха. Неуверенно ступая мелкими шажками и касаясь рукой стены, она подошла к подмастерьям и спросила, шепелявя:– Ювелир Шсодомшский, проше пана, кто ештем?– Один момент, ясновельможная пани! – сказал рыжеволосый Модя.И постучал в некрашеную дверь, ведущую в личную мастерскую ювелира, куда тот подмастерьев не допускал.– Господин Содомский! – позвал он. – Извините-с, но к вам пришли…За дверью послышались покашливание, шорох шагов; что-то упало, звякнув. Наконец дверь отворилась, и Содомский, одетый во все черное, склонился перед старухой в глубоком поклоне, предупредительно вежливом, но с большой долей гордого достоинства: он сразу узнал раннюю визитершу.– День добрый, госпожа Сасс-Тисовская. Чему обязан?– Мне нужно с вами поговорить…Княгиня бросила выразительный взгляд на подмастерьев.– Прошу сюда, – понял Содомский.И жестом пригласил ее в свою личную мастерскую.Они уединились; в комнате стало тихо.Подмастерья едва не на цыпочках отошли к окну, уселись на скамейку. Переглянулись.Модя поднял широкие рыжие брови, округлил глаза.Сасс-Тисовская была в городе личностью небезызвестной. О ее богатстве знали все, и такой ранний визит гордой аристократки к убогому ювелиру-плебею являлся в их довольно однообразной жизни событием немаловажным.Тем временем Сасс-Тисовская расположилась у крохотного столика, с которого Содомский поторопился смахнуть хлебные крошки.Она с брезгливым вниманием принялась рассматривать давно не беленые стены, верстак с инструментом, массивный сейф и окно, забранное ржавой решеткой.Княгиня терпеливо ждала, пока не появился ювелир, – Содомский, извинившись, вышел ненадолго в другую комнату, чтобы привести в порядок свою одежду.Когда он возвратился, на нем был все тот же черный костюм со следами влажной щетки.Но теперь вместо будничной рубахи в мелкий выцветший горошек из-под лацканов сюртука выглядывала белая манишка с галстуком-бантом.Свою неизменную ермолку Содомский снял и потому часто приглаживал обширную плешь: с непривычки ему казалось, что мерзнет голова.– Милейший…Княгиня с сомнением смотрела на бледное, морщинистое лицо ювелира; видно было, что она колебалась – внешний вид Содомского был мало почтителен.– Милейший, мне бы хотелось, чтобы наш разговор не стал известен кому-либо.– Госпожа Сасс-Тисовская!Лицо ювелира пошло красными пятнами. Недоверие, явственно звучавшее в голосе княгини, глубоко уязвило его.– В моей профессии сохранение в тайне пожеланий и предложений клиентов дело само собой разумеющееся. На этот счет вы можете быть совершенно спокойны. Да-с.– Надеюсь…Княгиня сняла перчатки; на правой руке сверкнул крупный бриллиант, оправленный в белое золото.Содомский впился в него взглядом, вытянув шею.– Посмотрите…Сасс-Тисовская стащила перстень с пальца и положила его на стол перед ювелиром.Содомский с неожиданным проворством схватил его, поднес близко к глазам. Лицо ювелира стало одухотворенным, морщины разгладились, в больших черных глазах появился влажный блеск.– Бог мой, я весь в волнении…Голос Содомского дрожал.– Я знал… я знал, что когда-нибудь увижу собственными глазами… это чудо, эту звезду первой величины… “Магистр”! О-о… – простонал в восхищении ювелир.Он суетливо достал из бокового кармана сюртука лупу и стал пристально рассматривать камень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44