Бред какой-то: парень приносит тебе двадцать «штукарей», а ты заводишься из-за того, что они неправильно уложены. Может, я уже пресытился и принимаю все, как что-то само собой разумеющееся. Возможно, я просто стал занудой и капризничаю по всякому поводу.
И вот все бабки лежат «дамой» вверх. Ровно двадцать тысяч. Мы довольны. Джереми не меньше. Пожав нам руки, он сваливает. Через пару часов Джереми разделит эти полкило на мелкие дозы, и уже к вечеру товар разойдется по рукам. Все заказано. Морти потер пакетом яйца. Двадцать штук по полтиннику – это сверток размером примерно с кирпич. Морти разбивает деньги на двадцать пачек, берет каждую и перетягивает четырьмя резинками: тремя по ширине и одной – в длину. Получаются очень красивые, компактные, тугие и страшно сексуальные кирпичики. Я смеюсь. Морт тащится от наличных. Для него в мире нет ничего сексуальнее. Нет, дело не в том, что на них можно купить, и не в свободе, которую они тебе предоставляют. Фишка в самом их существовании, их виде, запахе, ощущении, которое испытываешь, держа бабки в руках. Деньги возбуждают, греют душу, дарят радость и эстетическое удовольствие. Они – произведение искусства. Я прекрасно понимаю Мортимера: когда видишь кучу бабла и знаешь, что она хоть всецело, хоть частью принадлежит тебе, испытываешь трепет и покалывание в яичках. Это можно сравнить с созерцанием обворожительной красотки в яркий солнечный день. Возникают смешанные чувства: с одной стороны, похоть, с другой – признание истинной красоты. Морти смеется и бросает в меня пачку денег.
– Не надо мне. После того, что ты там делал. – Я швыряю ее назад, он ловит.
– Легкие бабки. – Морти бросает деньги на стол и потирает руки. – Ну, все. Баста. Будем отдыхать.
– Может, сначала определимся с финансами?
– Молодой человек, а покайфовать не желаешь? – Он достает личную дозу и делит на две белые полосы.
Я мотаю головой.
– И на выходные не возьмешь?
– Нет. Мне, Морт, и так хорошо. А ты давай-давай. И за меня разок.
– Благодарствую, – говорит он с иронией.
– Умеренность во всем, ты же знаешь.
– Я просто, мать твою, хочу поднять настроение. – Кажется, Морти становится в защиту.
– Да знаю я, Морт…
Но Морт уже меня не слушает. Он прижался к столешнице и втягивает носом подготовленную дозу. Надо сказать, доза небольшая. Некоторые не стали бы ради нее и мараться. Но Морти – не нарик. Хоть у него и случаются «улеты», в отличие от других он никогда не теряет голову. Да, он уважает продукт. Но не попадает в зависимость от него.
– Ну что ж, раз ты попудрил нос, может, выделишь мне мою долю наличных. Мне причитаются четыре «шестерки» – шесть тысяч шестьсот шестьдесят шесть фунтов стерлингов.
– Точно, мы с тобой забираем по трети, остальное делят между собой Терри и Кларки. Верно? – Он отсчитывает деньги и кладет их на стол.
– Мы же так договорились.
– Сколько-сколько, ты там говоришь, твоего?
– Шесть, шесть, шесть и шесть.
– Ну, вот твои шесть, шесть и пятьдесят.
– Черт, Морти. Каждый раз одно и то же.
– Ладно, ладно. Дашь сдачи? – простодушно говорит он.
– Знаешь, что я скажу? Давай-ка мне шесть тысяч семьсот. Остальное я буду должен.
– Можно подумать, ты голодаешь…
– Морт, дело же не в деньгах.
– … и живешь в конуре. – Чувствуется, напарник раздражен.
– Говорю, дело не в шестнадцати фунтах.
– Тогда почему ты так суетишься из-за каких-то гребаных пенни? – Мортимер пожимает плечами и смотрит на меня невинными глазами.
– Твоя взяла. Ладно, вот как мы поступим. Деньги твои, – тебе ведь они нужнее. Но за это сегодня ты моешь весы. Идет?
Как только я отворачиваюсь, чтобы показать, где весы, подлый Морт вскакивает, выбегает в двери и, перепрыгивая по три, а то и четыре ступеньки, как большой ребенок, мчится к выходу. При этом он заливается смехом и воет, как волк, радуясь, что и на сей раз весы мыть придется мне.

Суббота в «Лавленде»

В субботу утром без пятнадцати десять раздается телефонный звонок. Опять Морти со своими делами. Я даже не успеваю проснуться.
– Ты что, еще в постели?
– Сегодня суббота. Хочу поваляться подольше. Извечная проблема бывших зеков – нет еще семи, а они уже на ногах. Сна ни в одном глазу. И так каждое утро. Причем они, видимо, верят, что и все остальные просыпаются в таком же режиме.
– Послушай, тут есть кое-какое дельце. Ничего плохого. Один человек хочет с тобой встретиться.
– Мужчина или женщина?
– Не валяй дурака. По делу.
Ясно. Я не так глуп, чтобы выяснять подробности по телефону.
– Ладно-ладно. Где?
– Он хочет где-нибудь перекусить с нами на скорую руку. Ты как, «за»?
– Конечно.
– Встретимся в «Лавленде», скажем, в двенадцать тридцать. Идет?
– Идет. До встречи.
Морти имеет долю в сети секс-шопов под названием «Лавленд». Сеть включает в себя один большой головной магазин, который функционирует как счетная палата и как хранилище, а также четыре или пять филиалов, разбросанных близ станций главной железнодорожной ветки. Спустя год после того, как, отсидев пять с небольшим, Морти откинулся, владельцы обратились к нему с предложением. Шайки вымогателей наподобие безбашенной компании, членом которой некогда являлся сам Морти, не давали им житья, периодически вытряхивая все карманы. Так вот хозяева, предпочитавшие отсиживаться в тени, посчитали, что из бывшего браконьера Морт превратится в отличного егеря, если они предложат ему жирный кусок пирога. Они рассчитывали, что молва о покровительстве мистера Мортимера быстро распространится в бандитских кругах, и количество наездов значительно сократится. Не думаю, что Морт подумывал заняться грабежом секс-шопов или рэкетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124