За мной шел красный «меркьюри», а «линкольн» – за ним. И вдруг «меркьюри» с ревом обогнал меня и круто свернул в мой ряд. Водитель, видно, подобным образом хотел продемонстрировать свое негодование таким копушей, как я, да еще на дороге, где нет ограничения скорости. Но «линкольн» не сделал ничего подобного. Наоборот, казалось, водитель вот-вот остановится. А когда я снова прибавил скорость, между мной и темно-синим седаном сразу оказались две машины.
Достигнув конца Фривея, я проехал по Парковой аллее, свернул направо, проскочил несколько кварталов и въехал на просторную стоянку перед крупным торговым центром. Остановив машину, я выключил мотор и оглянутся. «Линкольн» тоже свернул на площадку и остановился метрах в пятидесяти от меня. Были видны фигуры сидящих впереди, но разглядеть их мне не удалось. Из машины никто не вышел.
В бардачке у меня лежал небольшой компактный бинокль... Я вынул его и пошел в супермаркет. Укрывшись за коробками со стиральным порошком, я выглянул из окна торгового центра. «Линкольн» стоял на месте. Я поднес к глазам бинокль и стал наводить фокус. Несколько покупателей, кативших мимо нагруженные тележки, озадаченно таращили на меня глаза.
Когда изображение стало четким, я разглядел на переднем сиденье двух мужчин. Казалось, они были от меня всего в двух шагах. И слава богу, что это только казалось. Потому что одного из них звали Маккиффер – о нем я уже упоминал выше, – а другого – Уоллес Стэнли, по кличке Вонючий, и от обоих можно было ждать беды.
Вонючий сидел рядом с водителем. Это был высокий тощий мужчина с лысой вытянутой головой и такой жесткой щетиной на подбородке, что ею можно было поцарапать даже алмаз. Он мог побриться в восемь утра, а к вечеру его борода уже отбрасывала тень. Свою уникальную кличку он получил не только из-за того, что мылся лишь в день рождения Джорджа Вашингтона и не мог вывести насекомых под мышками, но и потому, что несколько лет тому назад другой бандит покромсал его складным ножом.
Один удар пришелся по руке, а другой изуродовал ему нос, да так, что его конец вместе с ноздрями оказался свернутым набок. В сочетании с круглым маленьким ртом образовалась гримаса, как будто он воротит нос от какого-то смрадного запаха. Уоллес рассчитался со своим обидчиком, всадив ему в спину шесть пуль из пистолета 45-го калибра. С тех пор за ним и укрепилась кличка.
Его приятель и босс – тот, что сидел за рулем, – был не менее примечательной личностью. За подкуп и соучастие в преступлении Маккиффер отсидел два года в тюрьме Сан-Квентин, но избежал срока за ряд нападений с причинением телесных повреждений, а также за два убийства, о которых мне было известно. Он был высокого роста – футов шести с лишком, – с узкими бедрами и широкими плечами, прямыми черными волосами и сонным взглядом карих глаз. Людей с похожей внешностью можно было встретить на улицах сплошь и рядом. Он носил очки в роговой оправе. У него был скошенный подбородок, а сам он, как поговаривали, был слабоват по части храбрости. В общем, ему бы быть бухгалтером или продавцом в книжном магазине.
Оба головореза слыли весьма неприятными личностями, опасными и беспощадными в минуты дурного настроения, в каком они пребывали почти постоянно. У меня ни с ними, ни с другими громилами Киффера неприятностей, по крайней мере серьезных, не было. Так почему же тогда эти бандюги увязались за мной?
Смешно было вспоминать, что всего несколько часов назад я смотрел на миссис Глэдис Джелликоу с некоторым опасением и лениво размышлял о Маккиффере, над черноволосой головой которого вчера просвистели пули. По слухам, стрелял один из бандитов Эдди Лэша, самого, пожалуй, главного в городе преступного авторитета.
Уж не знаю, был ли он главарем или только лицом, приближенным к криминальному миру, но во всяком случае процветающим «бизнесменом» он был. Лэш жил в красивейшем пентхаусе на крыше одного из двух высотных зданий на Уилширском бульваре, известных под названием «Грайан-Апартамент». Там у него был роскошный, чудовищно дорогой, великолепно обставленный номер люкс.
Об архитектурных достоинствах этого особняка мне известно потому, что мне довелось побывать на шикарном приеме в столь же роскошных апартаментах по соседству с апартаментами Лэша.
Вид Маккиффера заставил меня вспомнить о Лэше не только из-за вчерашней попытки прострелить тому голову, а еще из-за того, что было бы менее удивительно, если бы на «хвосте» у меня повис Эдди Лэш или один из его «служащих». И это при том, что прошло уже почти два года с тех пор, как мне пришлось скрестить копья с Лэшем. Он, правда, обладал хорошей памятью и не забывал про тех, кого желал бы превратить в трупы. И я не сомневался, он с радостью проделал бы это со мной. Но это уже другая история.
Я опустил бинокль, вытащил записную книжку и вписал туда номер машины: FZ-440. Принадлежала она несомненно Маккифферу. Он каждый год покупал новый «линкольн» и всегда одного и того же цвета – темно-синий. После этого я вернулся к своему «кадиллаку» и выехал со стоянки. У первого же светофора я свернул налево, в то время как синий «линкольн» тащился еще далеко сзади. Так мне удалось от него оторваться.
Я проскочил два светофора в последний момент перед тем, как зажегся красный свет, попетлял по переулкам и, убедившись, что избавился от непрошеных попутчиков, направился в клинику «Уэстон-Мейси».
* * *
В коридоре клиники мне встретилась медсестра в зеленой форме. Она улыбнулась и прошла мимо. Ее туфли на низком каблуке поскрипывали по натертому до блеска полу. Я остановился перед палатой номер 16 и постучал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65