Я думала, у меня голова лопнет.
– Да брось! Ты шутишь, – шокированно ответил я.
Я в самом деле был ошарашен. Более сотни охотниц за удачей? Да что, в конце концов, случилось с людьми, которые наверняка читали истории об отцах-основателях государства, о маленьком Джордже Вашингтоне, о большом Ральфе Вальдо Эмерсоне?
Я озадаченно посмотрел в глаза метавшей громы и молнии Хейзл.
– Кажется, ты и впрямь не шутишь. Неужели так много?
– Сто шесть, если быть абсолютно точной. Это не считая троих, которые заявились сюда лично. Четырнадцать Мишелей, которые родились 23 апреля, и девяносто пять женщин, которые не назвали своих имен, или забыли, кто они такие. У меня там все зафиксировано.
Я взглянул на листки в руках. Точно, все зафиксировано аккуратным почерком, который был еще одним из достоинств моей бесценной секретарши. Правда, к концу списка буквы становились все крупнее, бледнее, видимо, по мере того, как истощались силы моей бедняжки Хейзл.
– Ну... ты славно поработала, девочка. Думаю, одного «спасибо» будет недостаточно. Скажи, как мне тебя отблагодарить... сверх норковой шубы, золота, серебра и бриллиантов?
Ее голубые глазки заискрились, как испорченная динамо, а из деликатных ноздрей вырвались синие языки пламени. Во всяком случае, мне так показалось. Она лишь презрительно фыркнула, не удостоив меня ответом.
– Ладно, детка. Я что-нибудь придумаю. А сейчас мне нужно бежать. Надеюсь, эти сто девять мозгополоскательниц не знают девичьего имени Николь?
– Они и своего-то имени не знают. Если бы хоть одна из них прошла тест, я бы послала ее к... одному бессовестному сукиному сыну, очень похожему на тебя.
Она наконец замолчала, встала со своего кожаного стульчика, подошла ко мне, осмотрела с головы до ног и обратно, уперев кулачки в разделяющую нас перегородку.
– Ты, кажется, сказал, что тебе нужно бежать, не так ли? – произнесла она елейным голоском. – Ты что, заделался марафонцем? И какой же приз ожидает победителя? Небось, гора отборного женского мяса?
– Марафонцем? Мяса? Какого еще... – заметив ее ехидную улыбочку, я свирепо процедил: – Ну вот, Хейзл, можешь сказать «гуд бай» своему норковому манто. Считай, что ты только что спустила свои бриллианты в унитаз.
– Так я угадала. У тебя свидание с очередной жертвой твоего необузданного сексуального аппетита. Вы все мужики... всеядные. – «Откуда бы ей знать?» – подумал я. Она же продолжила сестринско-материнским тоном: – О, Шелл, ты всегда так смешно одеваешься, когда намереваешься закадрить новую дуру.
– Смешно одеваюсь? Но... почему смешно... Скажи, Хейзл, разве я не выгляжу как... африканский махараджа в лесах Амазонки?
Выражение ее лица несколько смягчилось. Так обычно смотрят на убогого физически или ущербного умственно.
– О нет, парень, что ты! Ты смотришься великолепно. Просто полный отпад. Она выпадет в осадок, вот увидишь. Просто сегодня ты несколько переборщил со своей петушиной боевой раскраской. Но ты же вообще необычный парень, Шелл?
– Не задавай глупых вопросов. В конце концов, я – не дальтоник. Помнишь, как-то раз ты сказала, что я путаю желтый цвет с розовым? Так вот, после этого я проверился у окулиста. С глазами у меня все в порядке.
– Да дело не в глазах...
– Ну все! Пока! Увидимся завтра.
– До завтра, дорогой, – сочувственно пропела она. – Ты действительно потрясно выглядишь. Пока.
Когда я вернулся в бар, Кей была уже там. По всей видимости, она зашла туда только что, поскольку Пит провожал ее в отдельную кабинку, ту же самую, в которой мы сидели в прошлый вечер. Она еще не села и резко повернулась, чтобы посмотреть, кто вошел.
Сегодня она была в черном. Очень элегантный жакет с единственной белой пуговицей на талии и огромным причудливым воротом, концы которого как бы парили в воздухе, нежно касаясь заостренными концами ее четко обозначенного подбородка. Облегающая черная юбка, выгодно подчеркивающая ее совершенные формы. Белая блузка с низким вырезом, за которым притаились образцово-показательные груди, готовые в любой момент вырваться на свободу. Черные волосы искусно собраны в высокую прическу. Умело наложенная косметика подчеркивала природную красоту лица.
В общем она выглядела потрясающе.
– Кей, – восторженно воскликнул я, подходя к ней и импульсивно беря ее холеную руку в свою. – Ты выглядишь как... как миллион, нет, миллиард долларов в швейцарском банке.
– Спасибо, Шелл.
Не знаю, что меня тут дернуло за язык, а может быть Хейзл поколебала мою уверенность в себе, но я спросил:
– И это все? Я хотел спросить, а как выгляжу я?
Ее тонкие брови сошлись к переносице, на которой обозначилась озадаченная складка.
– Ты действительно хочешь это знать, Шелл?
– Ну... сейчас я в этом не уверен.
– Ты похож...
– Да ладно, забудем...
– ...на очень большую тропическую птицу, обладающую поразительными способностями к воспроизведению человеческой речи.
Ну вот. За что боролся, на то и напоролся. Однако меня не так-то просто смутить.
– Да? Великолепно! – бодренько ответил я. – Хорошо хоть не гуппи.
Она не поняла, что я имел в виду. И слава Богу!
– Нам надо поторопиться, – сказал я. – Пошли.
– Пошли? Но куда?
– На манеж. Сегодня я развлекаю детей в цирке. В качестве коверного. Надеюсь, ты не против? О'кей! В таком случае заскочим сейчас ко мне, чтобы я мог переодеться в более надлежащий для данного мероприятия костюм. Ты еще не видела меня в моем похоронном смокинге. От него тебя точно стошнит. Но он так здорово подходит для траурных процессий. В последний раз я надевал его, когда перерезал глотку Гиччи «Бешеному псу».
– О чем ты говоришь, Шелл?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126