Какое-то время Сессин летел вокруг замка: сначала он был голый, потом надел брюки, рубашку, смокинг. Он опустился на балкон спальни, в которой проснулся.
На столике у кровати его ждал легкий завтрак. Прежде на этом этапе (во всех своих других возрождениях с самого первого) он ел, потом предавался по полной утренней программе занятиям любовью с горничной – он помнил ее со своего позднего детства, и она была первой женщиной, к которой он вожделел, а также одной из немногих, которую не смог отблагодарить. Однако на сей раз он отменил завтрак, нарастающий голод и появление горничной. Не собирался он проводить несколько следующих личных месяцев и в библиотеке замка, перечитывая книги, слушая музыку, смотря фильмы и записанные пьесы и оперы, наблюдая дискуссии воссозданных древних (или принимая в них участие), воссозданные исторические происшествия или виртуальные вымыслы.
Он представил себе древний телефон у своей кровати и поднял трубку.
– Але? – Голос был приятный и бесполый.
– Хватит, – сказал он.
Замок исчез – он даже еще и трубку не успел повесить.

До его похорон оставалось еще достаточно времени.
На этом этапе (как и все мертвые, высокого или низкого положения, Привилегированные или нет) он должен был получить окончательное свидетельство суда крипта, свирепо беспристрастного. Как сказано в пословице: крипт глубок, а душа человеческая мелка. И чем мельче была душа, тем меньшая ее часть сохранялась в базе данных как независимая сущность; лишенные собственных мнений, с коэффициентом самобытности, близким к нулю, растворялись почти полностью в океанических глубинах информационных потоков крипта, насыщенных предшествующим знанием; после этого оставалась лишь тонкая пленка воспоминаний и краткое описание точной формы их бренной оболочки, а избытки их существ уничтожались криптом, который не выносил никакого дублирования.
Если вдруг потребуется снова вызвать эту личность к жизни в мире базового уровня, то ее можно будет в точности воспроизвести по имеющейся в крипте базе данных мыслящих типов.
Считалось, что неизбежность такого приговора стимулировала людей к работе над собой в обществе, которое, казалось, вполне могло функционировать почти без какого-либо человеческого участия.
Сессину (даже не принадлежи он к Привилегированным), который на протяжении нескольких жизней усердно работал над собственным развитием, было гарантировано как практически, так и теоретически продолжение личностного существования в базе.
Даже если бы ему предстояла принудительная инкорпорация (а именно такая судьба со временем ждала всех малых мира сего), у него все равно хватило бы времени на то, что он задумал. Три дня в физической реальности до его похорон равнялись более чем восьмидесяти годам в ускоренной временной среде крипта. Времени достаточно, чтобы прожить еще одну жизнь после смерти, и вполне хватит, чтобы провести расследование причин убийства – если того пожелает умерший.

– Все данные со времени вашего убийства были, естественно, зафиксированы вашей биосистемой и переданы на записывающее устройство командирской машины и на компьютер. Компьютер был уничтожен вместе с машиной, когда ваш убийца принялся обстреливать из орудия камнехода транспорты конвоя, чем вызвал на себя ответный огонь. Что же касается записывающего устройства, то оно уцелело. Кроме того, поняв, что машина подвергается нападению, система передала свою функцию записи состояния на ближайшие машины конвоя, и эти распечатки совпадают с данными, имеющимися в самом записывающем устройстве. Таким образом, мы с высокой степенью вероятности можем допустить, что ваши последние воспоминания точны.
Конструкт главного крипт-юриста Аэрокосмического клана формировался таким образом, чтобы отвечать потребностям клиентов; в случае Сессина это означало, что крипт-юрист принял облик высокой, весьма привлекательной женщины, только вступившей в средний возраст. Длинные черные волосы убраны назад и связаны пучком, лицо почти без косметики, мужская одежда корпоративного стиля конца двадцатого века, говорит со спокойной уверенностью. Сессину это даже показалось забавным – именно такой образ идеально подходил для него и как слушатель, и как объект внимания. Ни вранья, ни лишних движений или жестов, ни ложного панибратства, ни жульничества, ни малейших попыток произвести впечатление или заискиваний. Учтено было и то, что он не умеет надолго сосредотачиваться и быстро начинает испытывать скуку – говорила женщина быстро. А в паузах он мог представлять ее раздетой (но поскольку она была самостоятельной сущностью в крипте, такая игра воображения приносила плоды ничуть не в большей мере, чем если бы они вдвоем были реальными людьми базовой реальности).
Он подумал, что конструкт мужского пола справился бы с задачей ничуть не хуже, но Сессину нравились умные, сообразительные, уверенные в себе женщины, и он презирал типовые модели таких конструктов, потому что расхожие представления требовали от них казаться немного уязвимыми, по-девичьи капризными, а это предположительно заставило бы его почувствовать, что, несмотря на свою очевидную действенность и материальность, такая женщина является легкодоступной сексуально и уж никак не ровней ему.
Они сидели в хранилище Банка Англии времен Эдуарда VII. Сиденья под ними были сделаны из золотых брусков и обложены для мягкости слоями больших белых пятифутовых банкнот; перед ними стоял стол на колесиках, на каких обычно перевозят слитки. Примитивные электрические лампочки мигали на металлических стенах, в которых отражались стоики и штабеля золотых плиток.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15