Филипп подплыл к ней и показал на свои часы; они направились к поверхности, прощально махая ластами оставленной внизу церкви.
Катамаран, подскакивая на волнах, несся к трем стоящим на якоре судам. Она сидела на носу и неторопливо сушила волосы, наблюдая, как приближаются корабли.
— Может, это были солдаты национальной гвардии. — Она повернулась и взглянула на Филиппа. — Но судя по звуку, это судно было покрупнее нашего катамарана.
— Возможно, — спокойно кивнул Филипп. — Однако они шли не из Гатуна. Может быть, из Фрихолеса.
— «Фантасиа»? — улыбнулась она в ответ, глядя на его загорелое лицо с маленькими морщинками вокруг глаз, из-за которых он казался старше своих лет.
Филипп нахмурился.
— По-моему, она должна прийти не раньше, чем завтра, — сказал он, пожимая плечами.
Она снова улыбнулась.
— Ничего, сейчас приплывем и узнаем.
Он кивнул, но хмурое выражение опять промелькнуло на его лице. Филипп смотрел мимо нее следя за курсом. В озере встречались топляки, набухшие от воды бревна, которые могли перевернуть катамаран или сломать подвесной мотор. Хисако Онода разглядывала лицо мужчины и вдруг поймала себя на мысли, что ей пора бы отправить очередное письмо матери, надо будет написать сегодня же вечером. На этот раз она, пожалуй, расскажет о Филиппе, а может, и нет. Она почувствовала, что краснеет.
«Как глупо! — подумала она. — Мне сорок четыре года, а я все еще стесняюсь сказать матери, что у меня есть любовник. Милая мама, я нахожусь здесь, в Панаме, в эпицентре войны. Я ныряю с аквалангом, у нас бывают вечеринки, мы видим, как стреляет артиллерия и пускают ракеты, а иногда над нами с ревом пролетают самолеты. Питаюсь хорошо, погода в основном теплая. Целую, Хисако. P.S. У меня есть любовник».
Французский любовник. Женатый французский любовник, который к тому же и младше ее. Ну и ладно!
Она посмотрела на кончики своих пальцев, которые от долгого пребывания в воде сморщились, как после ванны. «Зря я, наверное, отказалась лететь на самолете», — подумала она, растирая руки.
— Хисако! Ну, Хисако! Ведь это же всего каких-то три-четыре часа!
— До Европы?
Лицо господина Мории при этих словах выразило отчаяние. От волнения он даже замахал своими толстенькими короткопалыми ручками.
— Ну, не намного больше. Я что? Справочное аэропорта?
Он тяжело поднялся со стула и подошел к окну, где сидел на корточках рабочий, чинивший кондиционер. Господин Мория вытер лоб белым платком и стал глядеть, как молодой механик разбирает сломавшийся прибор и раскладывает его части на белой тряпице, которую он постелил на желтовато-коричневое ковровое покрытие.
Хисако сложила руки на коленях и ничего не ответила.
— А морем потребуется несколько недель.
— Да, — согласилась она.
Она выбрала для ответа почтительное слово «Хай»; это было все равно, что сказать: «Так точно, сэр!»
Господин Мория покачал головой, запихал влажный от пота платок в нагрудный карман рубашки с короткими рукавами.
— А как же твоя виолончель! — сказал он и посмотрел на нее с торжеством.
— А что?
— Она может… покоробиться и всякое такое. Соленый морской воздух, и так долго!
— Мория-сан, я не собираюсь… путешествовать на палубе четвертым классом.
— Ну так что же?
— Полагаю, на корабле есть вентиляция, кондиционер.
— Кондиционеры ломаются!
Господин Мория с победоносным видом указал ей на железные детали, разложенные на белой материи, словно готовые к погребению трупики. Молодой техник взглянул в его сторону.
Хисако послушно перевела взгляд на сломанный механизм. Сквозь отверстие под окном, где крепился кондиционер, виднелись сверкающие здания Токио. Она пожала плечами.
— Разве не так? — обратился господин Мория к механику.
Ему пришлось повторить свой вопрос, прежде чем молодой человек сообразил, что к нему обращаются. Он вскочил на ноги.
— Хай?
— Кондиционеры ведь тоже ломаются, верно? — спросил господин Мория.
Хисако подумала, что с этим мнением трудно не согласиться, тем более что перед молодым человеком как раз лежит разобранный аппарат, который только что сломался.
— Так точно, случается.
Механик вытянулся перед господином Морией чуть ли не по стойке «смирно», устремив взгляд в одну точку, где-то над головой собеседника.
— Спасибо, — кивнул господин Мория. — Так что же мне делать? — громко сказал он. Широко разведя руками, он прошел мимо механика к окну и стал глядеть на улицу. Молодой человек проследил за ним взглядом, он, казалось, не мог сообразить, был ли этот вопрос риторическим или нет. — Ну же! — сказал господин Мория.
Он похлопал техника по плечу, затем указал на Хисако:
— Как бы ты поступил на моем месте? Эта дама одна из лучших виолончелисток в мире. Во всем мире! И вот впервые за долгие годы… да что там годы — за десятилетия она наконец-то решила принять приглашение и отправиться в Европу, чтобы давать концерты и мастер-классы… А лететь на самолете — ни в какую!
Молодой человек смущенно улыбался.
— Самолеты разбиваются, — сказала Хисако.
— Корабли тонут, — парировал господин Мория.
— На кораблях есть спасательные шлюпки.
— Ну, а на самолетах парашюты! — брызгая слюной, выпалил Мория.
— Я не уверена, Мория-сан. Господин Мория повернулся к механику.
— Спасибо, извините, что оторвал вас от вашего дела.
Молодой человек благодарно взглянул на него и снова уселся на корточки.
— Возможно, в России ситуация изменится, — сказал господин Мория, покачав головой. — Может быть, там снова откроют железнодорожное сообщение.
Он вытер шею носовым платком.
— Возможно.
— Ох уж эти советские!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12