Но самое главное — это отослать соседок (меня и Лиззи) в кино, а позже принять оскорбленный вид, если они осмелятся прокрасться обратно в полночь и сварить на кухне шоколад.— Я тоже проделала этот тест, — сообщает Джемайма, поднимая розовую сумочку от Луи Вюиттона — подарок папочки после того, как она порвала с парнем, сходив на третье свидание. Можно подумать, у бедняжки сердце разбилось!Заметьте, у него была яхта, так что, вполне возможно, дело действительно дошло до разбитого сердца.— И сколько у тебя? — спрашивает Лиззи.— Восемьдесят девять.Джемайма опрыскивается духами, откидывает за спину длинные светлые волосы и улыбается себе в зеркале.— Итак, Эмма, значит, это правда, что ты съезжаешься с Коннором?Я потрясена.— Откуда ты знаешь?— Добрые вести не сидят на месте. Сегодня утром Эндрю позвонил Рупсу насчет крикета и все ему рассказал.— Ты съезжаешься с Коннором? — поражается Лиззи. — Почему же я ничего не знаю?— Я собиралась сказать, честно, собиралась. Ну разве не здорово?— Неверный ход, Эмма, — вздыхает Джемайма, покачивая головой. — Очень неразумная тактика.— Тактика? — Лиззи закатывает глаза. — Тактика?! Джемайма, речь идет о человеческих отношениях. Не об игре в шахматы!— Любые отношения и есть шахматная партия, — парирует Джемайма, накладывая тушь на ресницы. — Мамочка считает, что необходимо все рассчитывать заранее. Это называется стратегическим планированием. Если делаешь неверный ход, ты в проигрыше.— Все это чушь! — бросает Лиззи вызывающе. — Отношения — это когда у людей общие интересы и когда две родственные души находят друг друга.— Родственные души! — иронически усмехается Джемайма. — Помни, Эмма: если хочешь получить обручальное колечко, не съезжайся с Коннором.Она оглядывается на камин, где почетное место занимает большой снимок. На фотографии запечатлена для истории встреча Джемаймы с принцем Уильямом на благотворительной игре в поло.— Все еще метишь в королевскую семью? — фыркает Лиззи. — Не напомнишь, на сколько лет он младше тебя?— Не мели вздор! — рявкает Джемайма, предательски краснея. — Знаешь, иногда ты ведешь себя как дитя малое!— Так или иначе, а мне колечко на палец ни к чему, — вставляю я.Джемайма вскидывает идеально выщипанные брови, словно хочет сказать: «Бедная невежественная дурочка», — и закрывает сумочку.— Кстати! — внезапно восклицает она, угрожающе щурясь. — Кто-то из вас брал мой джемпер от Джозефа?Следует кратчайшая пауза.— Нет, — с невинным видом отвечаю я.— Я даже не знаю, какой он, — пожимает плечами Лиззи.У меня не хватает духу взглянуть на нее. Уверена, что вчера вечером видела на ней этот чертов джемпер.Голубые глаза Джемаймы, проницательные, как радарные сканеры, обегают меня и Лиззи. Похоже, она нас насквозь видит.— У меня очень тонкие руки, — предупреждает она, — и я не хочу, чтобы рукава растянулись. Только не воображайте, будто я не замечу, потому что я вижу все! Чао!Едва за ней закрывается дверь, мы с Лиззи переглядываемся.— Черт, — вздыхает Лиззи, — кажется, я оставила его на работе. А, ладно, заберу в понедельник.Она пожимает плечами и возвращается к журналу.Честно говоря, мы обе время от времени заимствуем одежду Джемаймы. Без спроса. Но нужно сказать в оправдание, у нее так много шмоток, что она этого часто вообще не замечает. К тому же, по словам Лиззи, одно из основных прав человека заключается в том, что соседи по квартире просто обязаны меняться одеждой. Она утверждает, что это одна из статей неписаной британской конституции.— И кроме того, — добавляет Лиззи, — она у меня в долгу за то письмо в муниципальный совет насчет ее штрафов за незаконную парковку. Знаешь, она даже спасибо не сказала! — Лиззи отвлекается от статьи о Николь Кидман. — Так что ты делаешь вечером? Пойдем в кино?— Не могу, — вздыхаю я. — Сегодня у мамы день рождения.— Ах да, конечно, — сочувствует она. — Удачи. Надеюсь, все пройдет классно.Лиззи — единственный человек на свете, кто имеет хоть какое-то предстаатение о том, что меня ждет дома. Но даже она не знает всего. 4 Но, сидя в электричке, я решаю, что в этот раз все пройдет лучше. Вчера я смотрела ток-шоу Синди Блейн о воссоединении давно разлученных матерей и дочерей, и это было так трогательно, что я плакала навзрыд. В конце Синди прочла мораль насчет того, что многие относятся к родным как к чему-то само собой разумеющемуся, а ведь родители дали нам жизнь и нам следует ими дорожить. И меня вдруг начинает мучить совесть.Итак, список моих благих намерений на сегодня. Я не буду: разрешать своей семье мотать мне нервы;завидовать Керри или позволять Неву доводить меня;смотреть на часы, гадая, когда можно будет благополучно уйти. Я постараюсь: оставаться безмятежной, любящей, доброй и помнить, что все мы священные звенья в вечном круге жизни,(Это я тоже взяла у Синди Блейн.)Раньше ма и па жили в Туикнеме Предместье Лондона, где находится известный стадион с тем же названием.

, где выросла и я. Но теперь перебрались из Лондона в деревушку в Гэмпшире.Я приезжаю к ним в начале первого и застаю маму в кухне с моей кузиной Керри. Кузина и ее муж Нев тоже переехали в деревню, примерно в пяти минутах езды от ма и па, так что теперь они постоянно встречаются.Когда вижу эту парочку, сердце знакомо сжимается. Обе орудуют у плиты и выглядят скорее как мать с дочерью, чем тетка с племянницей. У обеих мелированные волосы, хотя у Керри «перышек» больше. На обеих яркие топы, обтягивающие грудь, и обе смеются. Я замечаю полупустую бутылку белого вина на разделочном столе.— С днем рождения, — говорю я, обнимая маму и украдкой глядя на сверток на кухонном столе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15