– Ну, сынок, доброе утро! – он бросил Диме вещи. – Одевайся и едем домой. Там поговорим.
Дима оделся, насколько мог быстро. Голова всё так же болела и кружилась, казалось, что пол под ногами слегка покачивается. Он вышел из комнаты. Ему стыдно было поднять глаза и взглянуть на отца.
– Дима, теперь быстро и честно, ты был с этой девушкой? – спросил отец.
– Ты ещё спрашиваешь?! – взвизгнула мать Лолиты и, чуть не оттолкнув Диму, бросилась в комнату. – Да ты на это посмотри!
– Не надо, мама! – у Лолиты снова стало плачущее лицо.
– Что ж «не надо»?! Это как же ж?! – она выскочила из комнаты сжимая скомканную простыню.
– Дима, ты был с ней? – голос отца прозвучал очень требовательно.
– Не знаю… – больше всего на свете Диме хотелось умереть.
– Спускайся вниз, подожди меня возле машины, – отец бросил Диме ключи.
Дима, как побитая собака, вышел из квартиры и медленно спустился по лестнице. Окончания разборок отца и матери Лолиты он не слышал. По всей видимости, разговор был коротким, отец догнал его у двери подъезда. Сегодня отец был не на служебной машине, а на своей. Он сел за руль, Дима сел рядом. Некоторое время они ехали молча.
– Почему ты не работе? – выдавил Дима.
– На работе?! Сынок, ты что, издеваешься?! Да мы с матерью за ночь чуть с ума не сошли! Все больницы обзвонили, все морги, я уже и Королеву звонил, – Королев был начальником УВД города. – Ты же вчера, как после обеда ушел, как в воду канул! Хорошо, что Леся вспомнила, что ты куда-то в гости собирался.
– Как мама?
– Всю ночь плакала. Сейчас валерьянку пьет. Димка, скажи честно, ты с этой бабенкой действительно был?
– Я действительно не знаю… – после паузы сказал Дима.
– А какого черта ты напился? Ты же никогда не пил!
– Понимаешь… всё так глупо получилось… Можно я дома расскажу? Мутит сильно…
– Что хоть пили?
– Самогон.
– О, Боже! Ну, ты, сынок, попал в историю!

Глава 9

Весь день, как впрочем, и последовавшие за ним, превратились для Димы в настоящую пытку. Так плохо он себя, кажется, ещё в жизни не чувствовал. Первым делом, приехав домой, он пошел в ванную. Когда он вышел оттуда лицо его было бледным до зелени. Увидев его, мать только руками всплеснула и снова заплакала, а отец мрачно поинтересовался:
– После того, как проблевался, легче стало?
– Легче…
Дима взял халат и снова ушел в ванную. Ему казалось, что он вымазан весь липкой грязью, от которой никогда в жизни не сможет отмыться. Стоило вспомнить Лолиту и её мать, как его начинало снова мутить. Когда он вышел из ванной, уже приехал его тренер – Михаил Андреевич.
– Верочка, дай этому герою крепкого чайку без сахара, да мы поговорить с ним попробуем, – попросил отец.
Мать принесла чай. Дима, склонив голову и сгорбившись, как старик, сидел в кресле. Голова всё так же сильно болела и, вообще, он чувствовал себя больным. Отец и Михаил Андреевич хмуро смотрели на него, а он не мог от стыда взглянуть ни на одного из них.
– Как дела, Димуля? – поинтересовался Михаил Андреевич.
– Вы же знаете, – не поднимая головы, ответил Дима. – Зачем спрашивать?
– Самогончик хлестать понравилось?
– Михаил Андреевич, кажется, я не настолько часто влипаю в истории! – он метнул на тренера взгляд полный гнева и обиды.
– О, раз голову поднял, значит, говорить будем, – констатировал тренер.
– Димка, теперь по порядку, что и как было. Не нервничай, не спеши. Никто тебя сейчас не ругает. Похоже, история грязная, – попросил отец, и, повернувшись к матери, добавил. – Верочка, а ты постарайся не плакать. Пусть сосредоточится. Никуда он не денется. Вот, видишь, здесь сидит.
Дима, стараясь вспомнить, как можно больше подробностей, рассказал, что с ним произошло. Все молча слушали. Мать изредка вытирала слезы. Михаил Андреевич только морщился. Когда Дима закончил, он сказал:
– Из какой она группы?
– Не знаю. Сказала, что учится на последнем курсе. Зовут Лолитой.
– Боже, как я терпеть не могу это имя! – у Михаила Андреевича по лицу пробежала тень брезгливости. – Ещё, когда Набокова читал. Так, что это за птичка, я узнаю. Остается выяснить одно, был ты с ней, или нет? Максим Исмаилович, что она вам показывала?
– То-то и оно, что, если был… – отец тяжело вздохнул. – Вспоминай, Димка! От этого сейчас слишком многое зависит.
– Не помню… не знаю… – после нескольких минут мучительных раздумий ответил Дима. – Только одно скажу, вряд ли я стал бы на ком-то одежду рвать.
– Если ты был таким пьяным, что не помнишь, вообще ничего, рассказать можно что угодно.
– Ты помнишь, сколько выпил?
– После третьей рюмки я уже ничего не помню.
– Рюмки большие были? – поинтересовался Михаил Андреевич.
– Маленькие. Чуть побольше коньячных.
– Да, тебе много и не нужно. Рост и вес, если ты никогда не пил, значения не имеют. Хорошо, что хоть не после первой растаскало.
– Что делать будем? – спросил отец.
– Не знаю… – Дима снова опустил голову.
– Димка, ты понимаешь, что тебя хотят женить?
– А, если я, действительно, с ней был?
– Для того, чтобы это узнать, придется поставить на карту всё, что у тебя есть, ты это понимаешь? За аморалку, дай Бог, чтобы тебя из института не выперли, на соревнования, дальше села Пятихатки ты никуда больше не поедешь. Даже, если окажется, что всё клевета, назад дороги не будет. Чемпион не должен быть ничем запятнан, тем более, чемпион, который представляет державу. Ты это понимаешь? – Михаил Андреевич пристально посмотрел на Диму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20