Моряки старались бодриться, однако каждый ощущал ужас. Он проникал во все поры, сковывал движения и дыхание. С виду все были сдержанны и хладнокровны. Но что творилось в душе! Тело била дрожь, глаза широко открыты, сердце то и дело падает куда-то, так что дух захватывает. Каждому мерещилось приближение смерти. С этим ничего нельзя поделать. Ужас приближающегося конца не побороть, не победить, не одолеть.
– Да-а! – протянул Артур. – Мы тут как в пороховом погребе. Я пережил множество аварий, а сколько раз умирал… Но это всегда происходило быстро, не успеваешь опомниться. Так долго, как сегодня, я никогда еще не ждал смерти.
– Скажи, – обратился к нему Феликс, который хоть и не был моряком, но сумел сохранить в этих жутких условиях остроумие и самообладание, – если бы ты вдруг заметил, что фитиль плохо горит, смог бы подойти и раздуть пламя?
– Кто знает, хозяин, быть может, вскоре получите возможность убедиться в этом.
– А ты, Ивон, мой бедный малыш, как себя чувствуешь? Прости, мы заставили тебя столько пережить.
– Месье Феликс, – отозвался юнга, – поверьте, каждый волен распоряжаться своей судьбой сам.
– Парень хорошо сказал, – обрадовался за племянника Беник, – за такой ответ я расцелую тебя, мой мальчик, если только мужчинам можно целоваться. Черт его знает, есть ли в этом вообще какой-нибудь смысл!..
– Двадцать минут! – сказал Обертен, взглянув на часы.
– Черт! Слишком долго, – ответил капитан, потирая лоб.
– Да, минуты тянутся, словно резиновые, – подтвердил Артур.
– А вдруг фитиль погас?
– Да нет! Я чувствую запах гари…
В эту минуту земля загудела и вздрогнула. Затрещали стены, и моряки повалились друг на друга. Раздался глухой взрыв. Пещера на мгновение озарилась ярким, словно молния, светом, мелькнувшим там, у входа.
Все вокруг заволокло едким дымом и погрузилось в кромешную тьму, так что ровным счетом ничего не было видно. К тому же, падая, Ларош задел рукой свечу и нечаянно загасил ее.
Люди начали было пробираться вперед на ощупь, но вдруг хором воскликнули. В глаза бил яркий дневной свет. Ничего прекраснее никто из них в жизни не видывал. Глаза не могли насмотреться.
Внезапно свет померк, и пещера вновь погрузилась во тьму. Но секунду спустя они опять видели солнце, а еще через секунду услышали снаружи гортанную тирольскую песню:
– Ти-ла-ла! Ла-у-ла – ла-у-ли! Выход есть! Ла-у-ла!
Это рулевой, неунывающий рулевой, едва выбравшись на свет Божий, уже славил его, а заодно и себя, придумавшего выход из безвыходного положения.
– Итак! Мадам и месье, не соблаговолите ли выйти наружу! Дверь открыта!
Приятно познакомиться, я тут числюсь консьержем note 395 Note395
Консьерж – швейцар, привратник.

. Прошу вас! Эй, Беник! Консьерж к вашим услугам!
– Черт тебя побери, фигляр note 396 Note396
Фигляр – скоморох, шут, кривляка.

! Я первый кричу громче всех: «Да здравствует Артур Ларош!»
– Мариус! Скажи, дружище, а как открывают подобные двери в Марселе?
– Слово марсельца! Это отличная работа!
Затворники с криками «ура!» шумной гурьбой выбежали из пещеры. Голоса смешались в единый радостный, беспорядочный гомон.
Путешественники разом взглянули на солнце, которое ослепило, околдовало вышедших из темноты людей. Взявшись за руки, они вдруг умолкли и стояли так, глядя вверх, не в силах поверить в освобождение. За их спинами зияла зловещая темная дыра. Из пещеры еще валил дым, а по краям входа, на камнях, виднелись черные пороховые разводы.
– Все ли здесь? Никто не остался внутри? – спросил Феликс.
– Все на месте, даже собака!
Вместе со своим хозяином Уаруку вышел последним. Услыхав пение рулевого, он взялся было вторить ему, получилось очень смешно. А потом пес принялся бегать вокруг каждого, вилять хвостом и ласкаться.
Однако нужно торопиться. Оставаться опасно. Тем не менее, второпях никто не оставил оружия и инструменты. Когда все необходимое было собрано, беглецы спешно покинули проклятое место.
Друзей гнал прочь не только страх, но и голод, жажда. Теперь, когда их жизням уже ничто не угрожало, терпеть становилось невыносимо.
Генипа прекрасно ориентировался на местности. Знал, где находится ручей. К тому же он нашел разные съедобные растения.
К вечеру у них будет дичь, фрукты, рыба или черепахи.
А пока пришлось заморить червячка плодами капустной пальмы.

* * *

Несколько часов спустя все лишения и переживания последних дней забылись, стерлись в памяти. Путешественники разбили лагерь в лесу, наелись, напились и теперь отдыхали, растянувшись на траве. Решено было на всякий случай выставить часовых.
Невероятно, но Генипа, который, казалось, после всех мытарств и мучений первым должен был заснуть мертвым сном, этот самый Генипа со своим неизменным спутником Уаруку только что вернулся откуда-то. Его не было в лагере около двух часов.
То ли от усталости, то ли от волнения, но лицо его побелело, а руки дрожали.
Знаток кураре легонько толкнул Синего человека. Тот проснулся, улыбнулся солнцу, пышной зелени вокруг и спросил:
– Что случилось? Что тебе нужно?
– Пойдем! – коротко ответил индеец.
– Куда?
– Пойдем!
Феликс прекрасно знал, что, если уж Генипа сам не говорит, из него клещами слова не вытянешь. Бакалейщик разбудил остальных. Те зевали и сладко потягивались.
– Друзья мои, мы уходим.
Все с готовностью поднялись, собрали оружие и нехитрый скарб и через несколько минут были готовы к походу. Обертену оставалось только сказать:
– Вперед!
Отряд медленно двигался сквозь густые заросли. Примерно через час вышли к золотому полю. Никто и не предполагал, что оно так близко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152