– Убирать нам канат?
– Нет! – коротко ответил молодой человек, укрепляя вокруг ворота, которым подымают якоря, верхний конец каната, другой конец которого был обвязан у него вокруг пояса, а теперь остался в воде.
Между тем начался прилив. Нос вижилинги, повинуясь якорю, начал погружаться в воду. Но неукротимый молодой капитан не смутился.
– Эй, ребята, – крикнул он, – к вороту, и дружнее!
– Но, господин, мы идем ко дну! – плаксиво проговорил один из негров.
– Молчи, говорят тебе, и приналяг, не жалея сил!
И вот под двойным усилием прилива и ворота вижилинга все больше и больше стала зарываться носом в мутные воды реки; наклон ее становился угрожающим. При малейшем волнении ее бы залило, но водная поверхность была спокойна, как зеркало. Однако, еще немного, – и вода дошла до клюзов.
Несмотря на свое невозмутимое спокойствие и присутствие духа, молодой человек начал испытывать некоторое опасение. Быть может, он все-таки решился бы обрубить оба каната, прикрепленные к якорю. Вдруг по судну пробежала страшная дрожь, от которой мачты затрещали и содрогнулись от основания до вершины.
– Наконец-то! – воскликнул про себя молодой командир судна. – Если якорный канат и тот, другой, который я прикрепил к якорному кольцу, выдержат и не порвутся, как бечевки, то мы снялись, и якорь спасен!
И действительно, почти в тот же момент вижилинга выпрямилась, и люди у ворота, не чувствуя более сопротивления, бегом стали ворочать его. Вскоре спасенный смелым маневром молодого капитана якорь показался над поверхностью.
– Ну, Пиражиба, друг мой, теперь вернись к своему рулю, – обратился капитан к индейцу, который до сего времени не шелохнулся, тогда как чернокожие, поняв, наконец, что их господин нырял, чтобы укрепить к якорю второй канат, теперь шумно восхищались его подвигом и его блестящим результатом.
– Правь вдоль Пунта-Гросса, обогни Фуро-Грандэ и затем держи на надежду Робинзона! Надо во что бы то ни стало достигнуть ее прежде отлива! Понимаешь?
Маленькое судно, находившееся в этот момент близ 52 градуса 18 минут западной долготы и 1 градус 24 минуты северной широты, устремилось вместе с приливом прямо в устье Арагуари. Ее называют еще и Винсент-Пинсон, именем знаменитого испанского мореплавателя, сотоварища Христофора Колумба.
Арагуари течет с юго-востока на северо-запад через территорию, давно уже оспариваемую и Францией и Бразилией. Навигация по Арагуари сначала кажется затруднительной, вследствие глубоких омутов, перевалов и частых изменений дна, периодически производимых проророкой. Тем не менее хорошо и прочно построенное судно, управляемое искусной и привычной рукой, может беспрепятственно совершать это плавание в пору больших, то есть сильных приливов.
В сущности затруднения вызывает не недостаток воды для глубоко сидящего судна; нет, глубина везде достаточна, особенно, если принять во внимание, что разница уровня во время прилива и отлива может достигать между островом Марака и Гвианским берегом колоссальной цифры
– шестнадцати и семнадцати метров в пору сильных приливов.
Эти приливы получили у туземцев название проророка; слово звукоподражательное тому грозному рокоту, с каким океанские волны устремляются в устье и в реку.
Этот своеобразный феномен, аналогичный с подобными же явлениями на Сене и Жиронде, но в несравненно более грандиозных размерах, вследствие громадного количества воды, поступающей из Амазонки, происходит регулярно в течение трех суток, предшествующих полнолунию и новолунию. В эту пору море, прорвавшись через преграду, какою являются впадающие в него воды реки, вдруг, высоко вздымаясь, встает отвесной стеной и, оттесняя воды реки, гонит их против течения, напирает на них с такой силой, что в какие-нибудь пять минут заливает все устье, вместо того чтобы постепенно вливаться в него в течение шести часов.
Несколько точных цифр дадут читателю наглядное представление о мощи этого феномена в тот момент, когда океан с непреодолимой силой устремляется на приступ гигантской реки.
Русло Амазонки, если не считать незначительных извилин в верхней ее части, имеет около 5000 километров протяжения. Ширина этой реки не менее поразительна. У Табатинга, лежащего на расстоянии свыше 3000 километров от Атлантического океана, ширина ее достигает 2500 метров. При впадении в нее Мадейры, в 5 километрах ниже Сантарема и в 500 километрах от моря, она уже достигает 16 километров. Наконец, устье верхнего рукава, между Макана, маленькой бразильской крепостью, и берегом острова Мараджо, лежащего между двумя рукавами русла Амазонки и имеющего 500 километров окружности, равняется уже 80 километрам, тогда как главное устье, между Пунта-Громма и мысом Лагоари имеет свыше 200 километров ширины.
Глубина, часто меняющаяся, тем не менее всегда весьма значительна в устье. Она достигает 185 метров, а в среднем колеблется между 75 и 100 метрами на всем протяжении реки, так что количество воды, приносимое ею в океан, исчисляется 100000 кубических метров в секунду.
Прилив доходит до 1000 километров вверх по течению и вздымает воды всех притоков, находящихся в этой области, так что Токантин, в числе других, вздымается на расстоянии 160 километров от своего слияния с Амазонкой, то есть своего впадения в эту реку.
Теперь возвратимся к вижилинге, о которой шла речь и которой предстояло, по словам ее капитана, в самом непродолжительном времени выдержать этот страшный напор воды. Оба паруса маленького судна были подняты, и теперь оно неслось под обоюдным напором ветра и прилива с тем красиво-горделивым видом, который присущ преимущественно голетам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28