С волнением и печалью смотрела молодая девушка на эту бойню и думала: «Что за отвратительная, что за гнусная вещь — война!»
Достав из своей дорожной сумочки записную книжку, она принялась быстро заносить в нее свои заметки… Но вот опять хрипит раненый… Фрикетта бросает репортерство и принимается за дело милосердия.
Между тем ей начали попадаться раненые из китайской армии. Китайцы были высокие и представляли резкий контраст с карапузами-японцами. Одеты они были в черные тюрбаны, из-под которых высовывались длинные национальные косы, в блузы и широкие панталоны, заправленные в короткие сапоги.
Один из них лежал с огромной раной в животе, нанесенной осколком бомбы. На истерзанные открытые внутренности уже опустилась целая туча каких-то отвратительных мух. А между тем несчастный еще дышал. Он нашел в себе силы достать из ранца принадлежности для курения опиума, покурил — и навеки заснул.
Молодая девушка продолжала обходить кровавое поле, оказывая свою скорую и умелую помощь. Наскоро перевязывала раненого, поила его водой; санитары клали его на носилки и быстро уносили к лазарету.
Так продолжалось несколько часов. Японская армия подвигалась вперед, выбивая китайцев изо всех их позиций. Левый фланг японцев сделал обходное движение, приблизившее его к Чонг-Уангу, главному узлу позиции.
Фрикетта не заметила этого движения, из-за которого она оказалась отрезанной от главной массы войск.
Пушки гудели уже в отдалении, а ружейная трескотня была едва слышна.
Молодая девушка очутилась совсем одна. Даже ее лазаретные служители ушли, последовав за своим абмулансом, в который они перенесли последних раненых.
Она попробовала ориентироваться, пошла на гул орудий и заблудилась, как всегда бывает в подобных случаях.
Вокруг был густой лес, скрывавший солнце и мешавший отыскать настоящую дорогу.
Сообразив это, Фрикетта пошла прямо перед собой, надеясь в конце концов выбраться из рощи.
Но тут она попала из огня в полымя, потому что зашла в бамбуковую чащу, совершенно непроходимую.
Ею овладел смутный страх. Она вспомнила предостережения доктора Мито, но к несчастью слишком поздно.
Чувствуя усталость, она присела отдохнуть. Кроме того, ее донимали голод и жажда. В особенности жажда.
Сняв шляпу и вытерев потный лоб, молодая девушка проговорила:
— Ну, Фрикетта, ты не можешь пожаловаться: ты искала приключений — и нашла даже больше, чем нужно. Ты здесь по собственной своей вине и не должна поддаваться страху.
Между тем ночь быстро приближалась, таинственная и страшная ночь, какие бывают в лесах Дальнего Востока.
Фрикетта огляделась кругом и невольно задрожала, несмотря на всю свою храбрость. Подумав немного, она продолжала говорить сама с собой вполголоса:
— Хорошо читать у камина описание чьих-то невероятных приключений, но самой испытывать что-нибудь подобное… о, это другое дело… Ничего, мое начало недурно.
Вдруг она услыхала поблизости чье-то тяжелое дыхание, послышался легкий треск сухих веток.
— Кто там? — спросила она голосом, в котором слышались и надменность, и тревога.
Обернувшись, она окаменела. Перед ней стоял огромный королевский тигр, спокойно глядевший на нее своими большими бурыми глазами.
Тигр не двигался. Фрикетта глядела на него, замирая от страха. Оба как будто держали пари — кто кого переглядит. Но вот зверь приподнялся на задние лапы и положил обе передние ей на плечи. Нервы ее не выдержали, она крикнула и упала без чувств.
ГЛАВА II

В положении Красной Шапочки. — Будет ли съедена мадемуазель Фрикетта? — Револьверный выстрел. — Переполох. — Желтые люди. — Осужденная на смерть.
Можно было держать пари, что мадемуазель Фрикетте не очнуться от обморока, что ее приключения кончатся в самом начале и кончатся трагически.
Но вышло иначе.
Через сколько времени, она не знала, сознание к ней вернулось.
Хотя кругом было совершенно темно, она все-таки могла до некоторой степени понять свое положение. А оно было просто ужасно.
Боли она никакой не чувствовала, но по временам то голова ее, то ноги ударялись о что-то твердое, вроде бамбуковых стволов.
Стало быть, Фрикетта избавилась от тигра и шла?
Ничуть.
Ее несли поперек туловища. Нес тигр — зубами. Нес, по всей вероятности, к себе в берлогу, может, для того чтобы на свободе ее съесть, а может, угостить свою тигрицу и тигрят вкусным, тонким, изысканным блюдом — мясом молоденькой белой девушки. Тигр нес пленницу осторожно, бережно; должно быть, он опасался как-нибудь испортить свою драгоценную дичь, редкую добычу.
К такому заключению пришла сама Фрикетта, когда сообразила свое положение.
Тигр нес ее довольно медленно, хотя для него она была не тяжелее, чем мышь для кота. Но в конце концов они оба должны же были куда-нибудь прибыть. И что же тогда?..
Фрикетта не могла об этом подумать без дрожи во всем теле. Но она была особа энергичная и сейчас же принялась обдумывать, как бы ей спастись.
Она принялась осторожно нащупывать свою небольшую кожаную сумочку, висевшую у нее через плечо. Для этого потребовалась довольно трудная и сложная гимнастика, но молодая девушка все-таки добралась до сумки, открыла ее, нажав пружинку, и достала из нее крошечный револьвер, больше похожий на детскую игрушку, чем на смертоносное оружие.
Зажав револьвер в руке, девушка с облегчением вздохнула и подумала: «Ну, Фрикетта, мужайся и не зевай!»
Действительно, эта молоденькая авантюристка была смелее, находчивее и хладнокровнее многих мужчин. Неустрашимо готовилась она к отчаянной борьбе с самым кровожадным, самым свирепым из диких зверей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9