Поля, где уже был собран урожай, находились ниже местечка Гавасева, расположенного на самой окраине болгарской территории, вблизи дороги, ведущей от Костандила в Болгарии до Куманова в Македонии. Патриоты, теснимые турками, прорвались с помощью взрыва на болгарскую сторону примерно в километре от Гавасева.
Вместо того чтобы направиться на перегонные заводы Костандила, караван с цветочным грузом поднялся вверх по дороге, повернул налево и решительно зашагал в сторону македонской границы. Рядом с белой ослицей тяжело ступал пожилой человек весьма преклонного возраста. Грязные лохмотья, перепачканное лицо, седая нечесаная борода, глубоко натянутая на уши меховая шапка.
В середине колонны шел молодой симпатичный паренек, тоже грязный и бедно одетый. На шее у него висел кнут. Оба молчали. Было видно, что и людям и животным дорога эта хорошо знакома.
Вскоре караван приблизился к заставе, пропускному пункту, окруженному высоким забором. Раздался окрик: «Стой! Кто идет?» Но ответа не последовало. Объявились двое турецких часовых, албанцы высокого роста, с ружьями наперевес.
– Да это старый Тимош, грязная тупая скотина, и с ним Андрейно.
– Позови капитана!
С начала зимы турки установили здесь заставу, охраняемую ротой пехоты. Построили два редута. В километре от этого места соорудили форт, охраняемый второй пехотной ротой, в распоряжении ее было шесть пушек. Командовал всем турецкий полковник. Теперь свободно ходить по дороге не разрешалось, во всяком случае, не вступив в переговоры с пограничниками.
Наконец появился капитан. Голубой мундир, на голове феска. Он был явно в плохом настроении и нетерпеливо пощелкивал хлыстом.
Еще издали признав обоих погонщиков, офицер недовольно пробурчал себе под нос: «Опять эти грязные болгарские свиньи со своими ослами, нагруженными розами! До чего же мне все надоело! Две недели уже ходят туда и обратно через границу, а ты проверяй! Что за дурацкая работа!»
Вначале караван тщательно осматривали. Проверяли содержимое корзин и даже переворачивали их, высыпая нежные цветы прямо на землю. При этом солдаты очень веселились, глядя, как погонщики часами подбирали потом цветочные лепестки, смешанные с гравием и ослиным навозом.
Ничего подозрительного таможенники не обнаруживали. Впрочем, при одном взгляде на этих грязных оборванных крестьян, с глупыми лицами и всегда молчаливых, сама мысль о контрабанде казалась невозможной.
Однако грубые и не дающие результатов обыски сильно портили товар, и хозяин перегонного завода в Эгри-Паланке предпочел избежать досмотров.
Для этого существовало лишь одно, хорошо известное средство – дать взятку начальнику заставы. Получив солидную сумму, полковник смягчился и стал менее придирчив. Контроль груза производился, но более спокойно и аккуратно. Солдаты наугад проверяли несколько корзин, и на этом все заканчивалось. Но товар был настолько нежным, что даже такая умеренная проверка наносила существенный вред его качеству. Следовало добиться того, чтобы к цветам никто не прикасался. Поэтому капитан пограничников тоже получил свое от хозяина завода. Пришлось уплатить также младшим офицерам и солдатам.
В результате вот уже два дня, как цветочный поезд беспрепятственно следовал туда и обратно лишь под взглядами бдительных стражей.
Не заметив ничего необычного, офицер небрежно бросил: «Ладно. Проходите!» – и, то ли из-за плохого своего настроения, то ли просто так, из глупой бравады, сильно стегнул хлыстом белую ослицу. От неожиданности и боли животное вскинулось и резко дернулось назад. В корзине под розовыми лепестками что-то звякнуло. Пожилой погонщик смутился. Он бегло взглянул на своего спутника. Однако тут же его лицо приобрело прежнее безразлично-идиотское выражение.
– Что это? – живо отреагировал капитан.
– Ничего особенного, обычная военная контрабанда…
Погонщик спокойно подошел к корзине и приподнял крышку, как бы приглашая офицера заглянуть внутрь. Тот засунул руку в пахучие лепестки и нащупал маленький железный сундучок. Турок вытащил его и с интересом открыл. Шкатулка была наполовину заполнена золотыми цехинами.
При виде воистину королевского подарка, какой посылал ему его величество случай, капитан расплылся в широкой улыбке. Пожилой погонщик жестом предложил офицеру встряхнуть железную коробку. Раздался металлический звон монет. Сам он стоял рядом с безразличным видом, не говоря ни слова, в ожидании разрешения следовать дальше. Казалось, золото совсем не занимало его, да и вряд ли этот бестолковый крестьянин знал ему истинную цену.
Капитан был несколько смущен. «Такая сумма может предназначаться лишь полковнику, – подумал он. – А впрочем, какое мое дело? Кто нашел, тот и хозяин, – тут же решил турок. – Пусть старый Тимош сам выпутывается. Плевал я на эти тонкости!» Он поднял руку и крикнул:
– Отправляйтесь!
Дорога на Македонию была свободна. Тимош присвистнул, и успокоенная ослица тронулась в путь, позванивая колокольчиками, а за ней двинулся весь караван. Впереди был довольно крутой спуск.
Так они прошли около километра. Потом молодой погонщик, которого турки называли Андрейно, догнал пожилого и вопросительно взглянул на него. Тот тихо, словно боясь быть услышанным, произнес:
– Они недостаточно надежно упакованы! Мы были близко от беды. Хорошо, что мне пришла в голову мысль о золоте! А теперь надо уходить. Как бы они не стали преследовать нас!
Он снова резко свистнул, подгоняя животных, и пошел рядом легким шагом, что было удивительно для человека его возраста.
Караван двигался теперь значительно быстрее, и то из одной, то из другой корзины явственно доносилось металлическое позвякивание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77