– Через пару недель я снова явлюсь проведать тебя – «согласно воле государя императора», – сказал Николай с печальной улыбкой. – Как ты думаешь, тебе доставят мои письма, если я соберусь их послать?– Пожалуй, если на конверте будет герб дома Романовых, – с лукавой улыбкой ответила Анна.– Ну что ж, придется попросить Алексея надписать адрес. – И он вдруг наклонился и поцеловал Анну. – Не тревожься ни о чем, любовь моя. Мы справимся. Им не удастся вечно держать нас в разлуке. Со временем мы наверняка что-нибудь придумаем. Скорее бы это случилось! С каждым днем мне все больше тебя не хватает!Николай снова наклонился, собираясь ее поцеловать, но в этот миг дверь парадного распахнулась, и в палисадник ворвалась мадам Маркова – живое воплощение праведного гнева.– Анна, ты, случайно, не собираешься проторчать тут весь день со своим доктором? Или все же вспомнишь о деле? А может, ты считаешь себя слишком больной и отправишься в госпиталь, чтобы успокоить его императорское величество? Если тебе больше нравится валяться на больничной койке, чем танцевать, – только скажи, и мы пристроим тебя в самую приличную богадельню!Анна вскочила как ошпаренная и замерла возле Николая, дрожа в тонком трико и балетных туфельках. Но Николай заговорил прежде, чем она успела открыть рот:– Мадам, мне крайне неловко, я вовсе не собирался отнимать у мадемуазель Петровской так много времени. Это целиком моя вина. Я вел себя непростительно беспечно.– Ну так извольте откланяться, сударь!Похоже, мадам Маркова успела позабыть о благодарности доктору за то, что пять месяцев назад он спас Анне жизнь. Тем паче что отныне он стал для нее врагом, претендующим на привязанность ее любимой ученицы. Уж теперь-то она не сомневалась, кто такой этот загадочный женатый мужчина!Николай как ни в чем не бывало поцеловал на прощание Анну в щеку, она попросила передать приветы всем, кто ее помнит, влюбленные обменялись последними рукопожатиями, и Анна вернулась в класс, а доктор отправился к экипажу. У него был совершенно несчастный вид: Николаю ужасно не хотелось оставлять Анну в этом мрачном доме, где она проводит все свое время, истязаемая тяжким, воистину рабским трудом. С какой радостью он сегодня же забрал бы ее отсюда навсегда!А сама Анна снова встала у станка и изо всех сил старалась сосредоточиться на упражнениях и не думать о Николае под недреманным оком мадам Марковой. Наставница превзошла себя в беспощадной грубости и жестоких, язвительных замечаниях. И когда наконец через два часа тренировки Анне было позволено сделать перерыв, мадам Маркова смерила балерину с головы до ног откровенно презрительным, брезгливым взглядом, то и дело вспыхивавшим яростью.– Ну как, он уже сообщил тебе, что не сможет расстаться с женой? Что она якобы не дает ему развода? Анна Петровская, ты круглая дура, ведь эта история стара как мир! Вот увидишь, он так и будет кормить тебя обещаниями, которых никто не собирается выполнять, покуда окончательно не разобьет тебе сердце и не угробит твою карьеру танцовщицы. А сам останется жить с женой! – Судя по ее тону, она говорила так, опираясь на собственный опыт, на какие-то давние события, имевшие место в ее прошлой жизни. Мадам Маркова не забыла и не простила причиненное ей кем-то горе – и не собиралась прощать его сейчас. – Ведь он сказал тебе именно это? – Она грубо добивалась от Анны признания, но не тут-то было. Анна знала, что Николай действительно любит ее и ни за что не причинит ей зла, что бы там ни вообразила себе мадам Маркова и какие бы страшные демоны прошлого ни преследовали ее.– Он передал мне то, что просили сказать их императорские величества, – отрезала Анна.– И что же это было?Анна умолчала, что ее снова пригласили провести лето в Ливадии. Эта новость наверняка стала бы последней каплей и грозила окончательно испортить отношения. Нет, говорить об этом сейчас было слишком рано.– Только то, что они соскучились по мне и беспокоятся о моем здоровье.– Ну надо же, какая милость! И какие важные персоны ходят у тебя в друзьях! Вот только вряд ли им захочется помогать тебе, если ты не сможешь больше танцевать! Ты сразу станешь никому не нужна, а твой доктор позабудет о тебе еще раньше! – Анна впервые видела, чтобы мадам Маркова говорила о чем-то с такой горечью.– Позвольте с вами не согласиться, мадам, – тихо, но упрямо промолвила Анна, решительно повернулась и встала к станку. Больше от нее не удалось добиться ни слова.Анна молча делала упражнения и думала о том, что, в конце концов, не важно, согласится Мери на развод или нет и уедет ли она в Англию. Никто не сможет помешать им с Николаем, если они все же решат жить вместе. Анна по-прежнему хотела этого – пусть даже их узы не будут освящены браком.Однако мадам Маркова отнюдь не собиралась сдаваться и все сильнее донимала Анну своими бесконечными придирками и издевками. То она неправильно разворачивает ступню, то не выдерживает ритм, то недостаточно прогибает спину, то машет руками, как мельница, то шагает, как на ходулях, то шлепает губами, как дешевая актриса. Мадам Маркова делала все, чтобы сломить ее волю и заставить раскаяться. Каждый день Анне приходилось отвоевывать свое право находиться на сцене, и наставница надеялась, что рано или поздно у балерины больше не останется сил ни на какие иные стремления и чувства.Но Анна держалась, несмотря ни на что, и в июне ее снова навестил Николай. На сей раз он привез с собой личное послание от императрицы. Их величества приглашали Анну погостить у них в августе в Ливадии и, если возможно, пробыть там хотя бы месяц. Однако Анна все еще не знала, сумеет ли вообще получить отпуск.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63