Торопиться было не в его правилах. За обедом она все узнала — Они сидели в тихом уголке ресторана «21», ели салат из шпината, бифштекс и беседовали. Беттина очень удивилась, услышав то, что он ей сообщил.— Итак, вот мое предложение, Беттина. Что вы об этом думаете?— Не знаю, что и сказать.— Зато я знаю. Поздравляю вас, — и он от души пожал ей руку. — Полагаю, вам придется туда поехать. Но не сразу, у вас еще есть время. Они предполагают приступить к работе в середине июля.Все складывалось удачно: к этому времени как раз надо освободить квартиру. Однако Беттина не спешила дать согласие. После слов Нортона у нее в голове все пошло кругом. Она едва дождалась конца обеда, поблагодарила Нортона и помчалась в редакцию. Там она нашла Олли, писавшего театральное обозрение.— Мне надо поговорить с тобой, — начала она, не скрывая своего волнения. Олли забеспокоился:— Что-нибудь произошло? Что-то с Александром? Беттина, говори скорее… Она отрицательно покачала головой.— Нет-нет, ничего плохого не случилось. Я только что обедала с Нортоном. — И, прямо взглянув Оливеру в глаза, она выложила: — Мне предлагают делать фильм по моей пьесе.— По какой? По только что написанной? Он был так же ошеломлен, как и она.— Нет, по первой.Пакстон наконец взял себя в руки и с улыбкой произнес:— Не беспокойся, скоро предложат и по второй.— Олли! Перестань! Послушай, что мне делать?— Как что, глупая? Немедленно соглашаться. Они хотят, чтобы ты написала сценарий?Беттина кивнула, а он радостно воскликнул:— Слава Богу, свершилось! Сегодня большой день, крошка!А ей все хотелось спросить: «А как же ты?» Она печально посмотрела на него и сказала:— Но мне придется поехать в Голливуд и оставаться там все время, пока идет работа над фильмом.Полгода истинного счастья. Теперь она поняла, как привязалась к Оливеру и что он для нее значит.— Не огорчайся, — утешал он ее. — Это же не конец света.— Знаю. Но я подумала… — и она замолчала.— Что подумала? — Оливер не мог понять, в чем дело.— Да так, ничего особенного.— Нет уж, скажи. Беттина вскинула голову.— Олли, я понимаю, что надо ехать. Но я не хочу разлучаться с тобой.— А кто сказал, что мы должны разлучаться? — он говорил почти шепотом, потому что вокруг работали люди.— Я ничего не понимаю, — шепнула она в ответ, — как же твоя работа?— Брошу работу. Уволюсь. Что такого? Подумаешь, большое дело!— Ты спятил? Ведущий театральный критик…— Будет тебе. Я же говорил еще полгода назад, что давно оставил все эти мальчишеские амбиции. Перед тобой действительно открывается блестящая карьера, а мне хватает того, что мы любим друг друга. Я с радостью уйду с работы и поеду за тобой.Беттина грустно покачала головой.— Это несправедливо. Он стиснул ей ладонь.— Вспомни строчки своего отца. Нельзя упускать мечту. — И он еще крепче сжал ей руку. — Ты и есть моя мечта.Она благодарно посмотрела на него.— Но как же твоя работа?— Не беспокойся обо мне. Найду себе что-нибудь. Может, вернусь на старое место.— Разве ты хочешь этого?Он беззаботно пожал плечами и с улыбкой сказал:— А почему бы нет?Ее поразило, что он с такой легкостью готов был отказаться от теперешней работы, и она была ему очень благодарна. За четыре месяца совместной жизни она успела убедиться в том, что у нее было гораздо больше честолюбия, нежели у него. То, что он ей сказал о своей цели в жизни, оказалось правдой. Он хотел приличную работу, любящую женщину и впоследствии, может быть, детей. В Александре он души не чаял, но Беттина знала, что ему хочется своих детей.— Ты думаешь, надо соглашаться?— Ты в своем уме, Беттина? Звони Нортону сию же минуту!Она кротко наклонила голову и лукаво улыбнулась.— Я дала согласие еще за обедом.— Ах ты, плутовка. Когда двигаться в путь? — спросил он, понизив голос.— В середине июля.Пакстон кивнул, она поцеловала его и ушла.Тем же вечером Оливер позвонил из дома своему прежнему шефу в Лос-Анджелес, и через два дня последовал ответный звонок. Оливеру предлагали работу в лос-анджелесской газете, причем место явно выигрывало по сравнению с тем, какое у него было до отъезда в Нью-Йорк, но, без сомнений, уступало завидному положению театрального обозревателя «Нью-Йорк Мейл». Беттина чувствовала себя виноватой, но Оливер, заметив это, не позволил ей печалиться. Он усадил ее рядом с собой на диван, стоявший в отделанной деревянными панелями уютной библиотеке, и, поглаживая ее золотисто-каштановые волосы, проникновенно сказал:— Беттина, поверь: даже если бы мне не удалось найти никакой работы в Калифорнии, я и тогда поехал бы с тобой.— Ах, Олли, но ведь это так несправедливо. — Глаза ее с тревогой смотрели на Оливера. — Ведь то, чем ты занимаешься, так же важно, как и моя работа.— Это не так, крошка. Мы оба понимаем это. Перед тобой — блестящая карьера, а у .меня уже никогда не будет ничего, кроме места службы.— Ты тоже мог бы сделать карьеру. Ты мог бы стать как Айво… — голос ее упал, потому что он с улыбкой качал головой.— Я так не думаю.— Но почему?— Потому что не хочу никакой карьеры. Беттина, мне сорок три, я не хочу потерять здоровье ради… не знаю чего. Не хочу сидеть в кабинете до полдевятого вечера. Карьера не стоит таких лишений. Мне хочется хорошо пожить.Беттине тоже хотелось пожить хорошо, но этого ей было мало.— А ты станешь великой и знаменитой, — добавил 0ливер.Беттина улыбнулась, услышав это.— Ты правда так думаешь? Она загорелась открывшейся перспективой. Это казалось ей жутко заманчивым.— Правда. Глава 44 В конце июля, за два дня до прибытия Хейла, Оливер, Беттина и Александр с сожалением освободили квартиру и вылетели в Лос-Анджелес, где к тому времени агент по продаже недвижимости уже подобрал для них небольшой меблированный дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92