— Неужели это от переутомления? — с заботой спрашивал Олли, но она на самом деле перетрудилась за эти четыре с половиной месяца.— Может быть, — соглашалась Беттина. — Когда я просыпаюсь, мое первое желание — поспать еще.Прошло еще два дня, и Оливер не выдержал. Он буквально силой потащил ее к доктору. Беттина ворчала.— Ну что тут такого — сходить к врачу? — увещевал ее Оливер.— В этом нет необходимости, я просто устала.Олли заметил, что она стала нетерпимой, раздражительной и что у нее совсем пропал аппетит.— Ну тогда хоть он пусть поднимет тебе настроение, — пошутил Олли, но Беттина теперь не реагировала на его юмор. Когда она входила в кабинет врача, Олли показалось, что она чуть не плачет, а когда она вышла оттуда — он не сомневался в этом. Однако Беттина молчала.— Ну как?— Все в порядке.— Не может быть. Почему он так решил? Полюбил твой веселый нрав или ему почудилось, что у тебя радостный взгляд?— Не смешно, Оливер. Оставь меня в покое.Когда они вернулись домой, он схватил ее за руку и провел в кабинет на первом этаже, чтобы им никто не мешал.— Мне все это порядком надоело, Беттина. Я хочу наконец понять, что происходит.— Ничего не происходит, — сказала Беттина, но при этом у нее задрожала губа, и глаза наполнились слезами. — Ничего! Все чудесно!— Нет, не чудесно. Ты говоришь неправду. Что сказал врач?Беттина отвернулась к окну, но Оливер поймал ее руку и ласково произнес:— Беттина, девочка… Скажи, ну скажи, пожалуйста…Она лишь прикрыла глаза и покачала головой.— Оставь меня одну.Он осторожно повернул ее голову, заставив посмотреть в глаза. Может быть, что-то страшное. Холодок пробежал у него по спине, и он постарался прогнать эти мысли. Невыносимо думать, что он может потерять ее. Тогда его жизнь уже никогда не выправится.— Беттина? — Теперь его голос тоже дрожал.Наконец она посмотрела ему в глаза. По щекам у нее сбегали слезы.— Я на четвертом месяце беременности. — И, с усилием проглотив слюну, она продолжила: — Олли, я так увлеклась этим сценарием, что не заметила. Работала день и ночь, и вот проворонила… — Она заплакала громко, по-настоящему. — Теперь нельзя даже сделать аборт. Я опоздала на две недели.Эти слова повергли Олли буквально в шок.— И ты могла бы?— Какое это имеет значение? Теперь у меня нет выбора.И, освободившись из его объятий, она ушла к себе в комнату. Через минуту после того, как хлопнула дверь спальни, вниз сбежал Александр.— Что случилось с мамой?— Она просто устала.— Значит, шуметь нельзя?— Нельзя, тигренок.— Ладно, тогда давай здесь поиграем! Олли был очень подавлен, поэтому он как-то неопределенно покачал головой. Ему хотелось побыть одному.— Давай попозже.Мальчик огорчился, но по совету Оливера отправился рисовать.Олли погрузился в тягостные думы. Никак из головы не выходили слова Беттины об аборте. Неужели она действительно могла бы? И его не предупредила бы? Не посоветовалась бы? Однако этого не произошло и теперь уже не произойдет… Главное — она беременна… Она носит его ребенка. Его. Он то улыбался, то хмурился, терзаясь мыслями о Беттине. А вдруг будет так, как с Александром? Что, если она никогда не простит его? Как он мог? Он начал корить себя, а потом вдруг взял записную книжку и нашел там номер телефона в Милл-Вэли. Они с Мэри только слышали друг о друге, но он знал, что. Мэри поможет.— Мэри? Это Оливер Пакстон из Лос-Анджелеса.— Олли? — И после секундного молчания: — Что-то случилось?— Нет… то есть да, — и он, поминутно вздыхая, рассказал ей все как есть. — Не знаю, почему я решил позвонить вам, Мэри но вы ведь все-таки медсестра, и вы — подруга… и в прошлый раз вы были рядом… О Господи, это погубит ее! Не знаю, как ее успокоить. Она в истерике. Я никогда не видел ее такой.Мэри спокойно выслушала Оливера:— Я ее прекрасно понимаю.— В прошлый раз было действительно так плохо, как она рассказывает?— Нет, гораздо хуже.— О Боже. — И, ненавидя себя за то, что спрашивает, он все-таки спросил: — А могут сделать аборт, если срок беременности — три с половиною месяца?— Это очень опасно. — И, помолчав немного: — Вы бы хотели?— Не я, она. Так она, по крайней мере сказала, — всхлипывая, произнес Оливер.— Это она со страху.И Мэри во всех подробностях рассказала Оливеру, как проходили роды Александра. Олли в эту минуту был так восприимчив, что сам чуть не морщился от боли.— Роды были сами по себе тяжелые, но по сути дела все страдания Беттина испытала по вине врача. Он сделал все, чтобы ей было как можно хуже.— Она понимает это?— Умом — да, сердцем — нет. И теперь панически боится. Мы уже говорили с ней как-то об этом. Она решила, что больше никогда не отважится на рождение ребенка. Признаюсь, если бы я прошла через такое, наверное, поступила бы так же. Но, Олли, на этот раз все будет по-другому…— Откуда вы знаете?— Любой врач скажет вам то же самое. Разве ее врач иного мнения?— У нее пока нет акушера.— Тогда, умоляю вас, найдите хорошего. Это очень важно. Поговорите с друзьями, наведите справки. То, что произошло в Сан-Франциско, не должно повториться.— Не повторится. Я этого не допущу, — вздохнул Оливер. — Спасибо, Мэри. Простите, что побеспокоил вас со своими проблемами.— Глупости, — отрезала Мэри и с улыбкой в голосе добавила: — Олли, я очень рада…Он опять вздохнул:— И я рад. Но просто шалею от мысли, что ей, возможно, вновь придется испытать такие муки.— Она скоро успокоится, а вы тем временем найдите ей хорошего доктора.Он приступил к поискам, едва положив трубку. Обзвонив нескольких приятелей, жены которых в последние годы рожали в Лос-Анджелесе, он с удивлением обнаружил, что трое из них указали на одного и того же врача и отозвались о нем как о мечте любой женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92