А на следующий день Дольф был в таком хорошем расположении духа, что Кассандра не стала говорить о вчерашнем инциденте и ему. В конце концов, ничего особенного не произошло. Какой-то полоумный банкир, влюбленный в Гитлера и Третий рейх, наговорил ей всякой чепухи. Ну и что с того?
Дольф наконец принял решение. Он будет продолжать писать, даже если не сможет печатать свои произведения.
Он продолжит поиски издателя. Но из страны он не уедет — даже если ему будет грозить голодная смерть. Они не смогут вынудить его оставить родину. Он имеет право жить в Германии, а еврейство тут ни при чем.
— Не хочешь ли прогуляться возле замка? — с улыбкой спросила Кассандра.
За последние две недели они ни разу не были в парке.
— С удовольствием.
Прогулка продолжалась почти два часа. Они бродили вокруг пруда, возле замка, наблюдали за играющими детьми, обменивались улыбками с прохожими. Все было совсем как прошлой зимой, когда Дольф и Кассандра встретились здесь по чистой случайности, а потом эти случайные встречи повторялись вновь и вновь. Они тянулись друг к другу, хотя каждый страшился будущего.
— Знаешь, о чем я думал, когда выискивал тебя тут? — улыбнулся Дольф, сжимая ее руку.
— О чем?
— Я думал, что ты самая загадочная, самая неуловимая из всех женщин. Думал, что если смогу провести с тобой наедине один день, то этого счастья хватит на всю оставшуюся жизнь.
— А сейчас ты счастлив?
Кассандра прижалась к нему. На ней были длинная твидовая юбка, коричневые замшевые ботинки и короткое меховое манто.
— Счастливее, чем когда бы то" ни было. А ты? Тебе в этот год пришлось нелегко.
Дольф все время помнил о той сложной ситуации, в которой находилась Кассандра, о ее отношениях с Вальмаром и детьми — особенно теперь, когда муж обо всем знает.
— Мне не было тяжело. Мне было чудесно. — В ее взгляде читалась неподдельная любовь. — Я всегда мечтала о таком, но была уверена, что подобного счастья мне не испытать.
Конечно, ее счастье было далеко не безоблачным, но Кассандре хватало и такого, хватало драгоценных часов, которые она проводила в обществе Дольфа.
— Я всегда буду с тобой, — уверил ее он. — Всегда. Даже после своей смерти.
— Не нужно так говорить, — расстроилась она.
— Я имел в виду, глупая барышня, тихую смерть от старости — лет в восемьдесят. И учти — без тебя я никуда не уеду.
Эти слова вызвали у Кассандры улыбку, и они, взявшись за руки, побежали вдоль пруда по направлению к дому. Вернувшись, они с удовольствием выпили чаю, однако чаепитие продолжалось недолго — обоим хотелось совсем другого. Они занимались любовью страстно и жадно, словно ничего более важного на свете не существовало. Потом оба уснули, прильнув друг к другу.
Первым проснулся Дольф. Его разбудил грохот, доносившийся снизу. Потом на лестнице загрохотали сапоги.
Окончательно проснувшись, Дольф сел на кровати. Тут проснулась и Кассандра. Она инстинктивно почувствовала опасность, и глаза ее расширились от ужаса. Не говоря ни слова, Дольф накинул на нее одеяло и, совершенно обнаженный, бросился к двери, но было слишком поздно. В спальню ворвались люди в коричневой форме с красными повязками на рукавах. В первый миг Кассандре показалось, что их целая толпа, но на самом деле штурмовиков было всего четверо.
Дольф натянул халат и недрогнувшим голосом спросил:
— Что это значит?
Но они лишь расхохотались в ответ, а один схватил его за горло и плюнул ему в лицо.
— Вы только послушайте этого еврея!
Двое штурмовиков схватили Дольфа за руки, а третий со всей силы ударил его в живот. Согнувшись пополам, Дольф обмяк. Штурмовик ударил его сапогом в лицо, из разбитого рта хлынула кровь. Тем временем четвертый, очевидно бывший у них за главного, не спеша осмотрелся по сторонам.
— Так-так. А кто это у нас там под одеялом? Еврейская сучка, согревающая нашего великого писателя?
Он шагнул к кровати и сдернул одеяло. Молодчики с интересом уставились на обнаженную Кассандру.
— Да еще какая смазливенькая! Ну-ка, поднимайся!
Помедлив мгновение, Кассандра выпрямилась и грациозно спустила ноги на пол. Ее гибкое, стройное тело дрожало, застывшие от ужаса глаза были обращены к Дольфу. Трое штурмовиков, державших Штерна, вопросительно взглянули на своего начальника. Тот не спеша осмотрел женщину с головы до ног, а она видела лишь Дольфа, задыхающегося от боли и истекающего кровью. Командир обернулся к своим людям и рявкнул:
— Утащите его отсюда. — И добавил, расстегивая ремень:
— Или, может, он предпочитает присутствовать?
Тут к Дольфу вернулось сознание. Он резко вскинул голову, взглянул на Кассандру и яростно крикнул главному из штурмовиков:
— Нет! Не смейте ее трогать!
— Это еще почему, господин знаменитый писатель? У нее что, триппер?
Коричневорубашечники громко расхохотались, а Кассандра затрепетала от ужаса. Только теперь она поняла, что ей угрожает. Никогда в жизни не испытывала она такого страха.
По сигналу командира трое штурмовиков вытащили Дольфа из спальни, и по кошмарному грохоту, донесшемуся в следующий миг, Кассандра поняла, что его скинули с лестницы.
Раздались шум голосов, гневные крики Дольфа. Он звал ее по имени, пытался сопротивляться, но после непродолжительной возни все стихло. Кассандра услышала, как по полу волочат что-то тяжелое. Дольф больше не звал ее. Окоченев от ужаса, она обернулась к командиру штурмовиков и увидела, что он расстегивает штаны.
— Вы убьете его… О Господи, вы его убьете!
Кассандра попятилась; ее сердце бешено колотилось.
Даже в этот миг она думала не о себе, а о Дольфе, которого, возможно, уже не было в живых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18