Совсем не так они с Дольфом мчались наверх, в спальню — скакали через две ступеньки, соревнуясь, кто раньше добежит до постели… Кассандра улыбнулась от этого воспоминания, но тут же согнала улыбку с лица.
На площадке второго этажа она остановилась. Холл был выдержан в серых тонах — серые ковры, жемчужный шелк на стенах, бархатные драпировки того же оттенка. Из мебели здесь имелись два великолепных сундука а-ля Людовик XV, с мраморными крышками и наборными стенками; на стенах висели старинные канделябры с лампочками в виде маленьких факелов. Между светильниками расположились небольшие офорты работы Рембрандта — они передавались в семье из поколения в поколение. Направо и налево вели двери, но лишь из-под одной из них пробивалась полоска света. Кассандра задержалась на миг возле этой двери, но тут же проследовала дальше, к своей комнате. В этот момент дверь, из-под которой выбивался свет, распахнулась, и в холле стало светло.
— Кассандра?
Вопрос прозвучал строго, но, когда молодая женщина обернулась, она увидела, что в глядевших на нее глазах гнева не было. В пятьдесят восемь лет Вальмар фон Готхард был все еще строен и красив; светлые волосы кое-где тронула седина, а голубые глаза напоминали оттенком глаза Кассандры, только с холодным мерцанием льда. Такие мужественные, горделивые лица можно увидеть на раннетевтонских портретах. Да и статью фон Готхард напоминал средневековых германцев.
— Извини-. — Так уж вышло… Я была вынуждена задержаться…
Кассандра не стала ничего больше объяснять. После паузы Вальмар ответил:
— Понимаю.
Он и в самом деле понимал ее — гораздо лучше, чем. могла себе представить Кассандра.
— Ты успеешь? Будет неудобно, если хозяйка дома появится с опозданием.
— Я успею. Обещаю тебе.
Кассандра смотрела на него виновато. И дело было не в опоздании, а в том, что их семейному счастью наступил конец.
Вальмар улыбнулся, мучительно ощущая огромную дистанцию, которая возникла между ними.
— Поспеши же. И потом, Кассандра… — Он запнулся, но она и так догадалась, о чем пойдет речь, — чувство вины еще более усилилось. — Ты поднималась наверх?
— Еще нет. Но обязательно поднимусь, прежде чем выйти к гостям, Вальмар фон Готхард кивнул и тихо прикрыл дверь.
Здесь располагались его личные покои: большая спальня, обшитая темным деревом и уставленная английским и немецким антиквариатом. Толстый персидский ковер с сине-красным узором приглушал все звуки. Деревянными панелями были обшиты и стены кабинета, находившегося за спальней, — это была святая святых родового гнезда фон Готхардов. Кроме этих комнат, у хозяина дома были собственная ванная и гардеробная. А покои хозяйки были еще обширнее. Вбежав в спальню, Кассандра швырнула шляпку на кровать, устланную покрывалом из розового шелка.
Убранство спальни разительно отличалось от интерьера спальни хозяина и прекрасно соответствовало характеру и склонностям хозяйки. Все здесь было выдержано в розовых и желтоватых тонах; повсюду плавные, мягкие линии, шелк и атлас, уют и укромность. Плотные шторы были всегда задвинуты, как бы пряча обитательницу этих комнат от внешнего мира. Гардеробная была почти такого же размера, как спальня: сплошные ряды шкафов, до отказа заполненных элегантнейшими туалетами; целая шеренга туфель ручной работы; множество розовых коробок со шляпками. В гардеробной на стене висел небольшой импрессионистский пейзаж, за которым находился потайной сейф, где Кассандра хранила свои драгоценности. Следующая дверь вела в маленькую гостиную, откуда открывался вид на озеро. У окна стояли изысканный дамский стол французской работы и шезлонг, доставшийся Кассандре от матери. Полки, уставленные книгами, которые она давно уже не читала; блокнот для эскизов, к которому Кассандра не прикасалась с. марта… Казалось, она здесь больше не живет. По-настоящему Кассандра оживала лишь в объятиях Дольфа.
Кассандра, скинула туфли, быстро расстегнула бледно-лиловое платье и распахнула дверцы двух ближайших шкафов, наскоро осматривая их содержимое. И в этот миг Кассандре вдруг стало страшно. «Что я делаю? Что я натворила? Как я могла ввязаться в эту безумную авантюру? Все равно у нас с Дольфом нет никакого будущего. Я жена Вальмара навеки…»
Кассандра знала, что ее судьба решена, — знала еще с девятнадцатилетнего возраста, когда вышла замуж за фон Готхарда. Жениху было сорок восемь лет, он казался мужчиной в самом расцвете сил. Брак этот состоялся не столько по сердечной склонности, сколько из соображений делового свойства: Вальмар фон Готхард был коллегой отца Кассандры, директором другого влиятельного банка. Породнившись, обе семьи смогли объединить свои капиталы. Для круга, к которому принадлежали жених и невеста, деловые соображения были превыше всего. И тем не менее у жениха и невесты было немало общего — они привыкли к одному и тому же образу жизни, общались с теми же людьми, их семьям случалось породниться и в прошлом. По всем признакам брак должен был получиться удачным. То, что жених был почти на тридцать лет старше, не имело в данном случае никакого значения. В конце концов, он ведь не был дряхлым старцем или калекой. Вальмар фон Готхард считался писаным красавцем; да и теперь, десять лет спустя, он по-прежнему был все еще очень хорош собой. Главное же — Кассандра с самого начала чувствовала, что этот человек относится к ней с пониманием.
Он принимал ее такой, какой она была: непрактичной и далекой от житейских проблем. Вальмар знал, что эта девушка с раннего детства воспитывалась в искусственной, отгороженной от всяких внешних потрясений среде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18