— Я больше не желаю об этом слушать, — заявила Хиллари сыну.
И больше она ничего подобного не слышала. Джон вообще почти не разговаривал с ней. Он проводил время с няней, а чаще всего возился со щенком в каюте. Плавание было тяжелым и утомительным для всех — из-за постоянных поворотов и ночного затмения длилось значительно дольше, чем обычно, так что, когда судно наконец дошло до Нью-Йорка, Хиллари так измучилась, что зареклась еще когда-нибудь подниматься на борт корабля. Никогда в жизни она так не радовалась тому, что оказалась в Нью-Йорке. Несмотря на это, она пробыла там лишь несколько дней, после чего увезла Джонни в Бостон к своей матери, где и оставила его.
— Почему ты меня тут оставляешь? Разве мы не поедем домой? — Джонни никак не мог понять, почему он будет жить у бабушки.
— Я пока поеду туда одна. Нужно сначала привести нашу квартиру в порядок.
Квартира стояла запертой четыре месяца, и Хиллари уверяла сына, что ей придется немало потрудиться, чтобы там снова можно было жить. Но прошло две недели, и бабушка записала внука в бостонскую школу. Она уверяла мальчика, что это ненадолго, что это делается для того, чтобы он не пропустил занятия, пока мама готовит квартиру. Но однажды он подслушал, как бабушка с кем-то разговаривала, и узнал, что отдать его в школу решила она сама, потому что не имела ни малейшего представления, когда Хиллари явится за сыном. Джон понял, что бабушка его обманывает. Он догадывался, почему это происходит, но молчал. Она, наверное, с этим человеком, с мистером Маркхамом… Джон хотел было даже написать обо всем отцу, но внутренний голос подсказал ему, что это не очень удачная мысль. Вдруг папа слишком расстроится. Лучше он все расскажет ему, когда тот приедет. В последнем письме, которое Джонни получил от отца, тот обещал приехать как можно скорее, возможно, даже сразу после Рождества. Но до Рождества еще так долго! Хотя папа и напоминал, что осталось ждать всего два месяца.
У бабушки Джонни чувствовал себя одиноко. Она была старая, и ей все действовало на нервы. Хорошо еще, что она разрешила Джонни взять домой щенка, которого он привез из Франции.
Прошла неделя с тех пор, как Ник писал сыну в последний раз. И вот на небольшом приеме в американском консульстве он неожиданно столкнулся с Арманом и Лианой. Де Вильеры впервые за несколько месяцев вышли в свет Лиане казалось, что за лето ее знакомые заметно постарели. Сама она была в весьма эффектном платье из черного атласа, но выглядела очень усталой. Напряжение сказывалось на всех, хотя внешне Париж сохранял спокойствие. Все еще продолжали переживать падение Варшавы — это случилось месяц назад Поляки доблестно сражались, но семнадцатого сентября Советы ударили с востока, и к двадцать восьмому все было кончено, несмотря на все усилия, в том числе и на помощь Ника. Восточная сестра Парижа пала.
— Как у вас дела?
Ник оказался соседом Лианы, Арман сидел на другом конце стола. «Де Вильер постарел лет на десять», — думал Ник, смотря на Армана. Было видно, что тот работает по пятнадцать-восемнадцать часов в сутки. Сейчас он казался просто стариком — а ведь ему всего пятьдесят семь.
— У нас все хорошо, — тихо сказала Лиана, — Арман работает, забывая себя.
Но как это подтачивает силы. Ради родной страны он будет подстегивать себя до тех пор, пока не свалится. Теперь почти все время Лиана оставалась с девочками одна, но она и не возражала. Другого выбора не было. Она вызвалась помогать Красному Кресту — здесь она не могла сделать много, но кое-что все-таки делала. Сейчас они занимались отправкой евреев из Германии и Восточной Европы через Францию за границу — по крайней мере она знала, что спасает человеческие жизни. Их отправляли в Южную Америку и Соединенные Штаты, в Канаду и Австралию.
— А как мой маленький друг Джон? — Лиана улыбнулась Нику.
— У него все в порядке. Хотя я даже не знаю точно, где он в настоящий момент. — Ник думал, что сын в Нью-Йорке, но в последнем письме Джонни сообщал, что живет у бабушки в Бостоне. Возможно, он приехал туда погостить, чтобы бабушка увидела его и не волновалась.
Лиана не совсем его поняла:
— Разве он не здесь, не с вами? Ник покачал головой.
— Они уплыли на «Аквитании» еще в сентябре — последним рейсом. Видите ли, я думал, что он в Нью-Йорке, но он написал мне из Бостона. У него там бабушка.
— Неужели вы отправили его одного? — в изумлении спросила Лиана.
Это был тот самый корабль, на котором их хотел отправить домой Арман.
— Нет, он ехал с матерью. Я не хотел оставлять его здесь. Мне куда спокойнее, зная, что они в Штатах.
Лиана кивнула. Это было разумно, хотя она сама поступила иначе. У нее даже мелькнула мысль, что Хиллари оставила мужа без всякого сожаления. До нее тоже доходили слухи о Хиллари и Филиппе Маркхаме — иностранцев в Париже было немного и жили они в тесном контакте друг с другом, так что сплетни разлетались мгновенно. Но Лиана думала не о Хиллари, а о Нике — каково ему сейчас вдалеке от сына? Он тоже выглядел усталым, хотя и не настолько, как Арман. Ей вспомнился их последний разговор на корабле. Как, интересно, складывается его жизнь? Казалось, минула уже тысяча лет с тех пор, как они приехали во Францию, а ведь прошло всего четыре месяца.
— А как вы?
— Вроде бы хорошо.. — Он понизил голос, чтобы сказать то, что думает. Лиана располагала к откровенности. Такой уж она была. — Сейчас я пожинаю плоды своих ошибок и неверных решений.
Она поняла, о чем он говорит — о своих германских контрактах.
— Вы не единственный, кто принимал неверные решения, имея дело с Германией. Вспомните, что говорят сейчас в Штатах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129