— Через год, через два будет гораздо хуже. Мы просто не сможем этого вынести. — Ник посмотрел ей в глаза Лиана вздохнула. — Пора, друг мой, проявить силу, мы ведь сильные, ты сам сказал. Выхода нет. Мы полюбили друг друга. У нас было две недели. Прекрасные… я буду помнить о них всю жизнь, но больше между нами не будет ничего. — Она замолчала, слезы медленно покатились по щекам — Когда мы сойдем на берег, любимый, мы должны смотреть вперед, а не оглядываться назад… но мы будем помнить, как любили друг друга, и желать друг другу добра.
Теперь слезы стояли и в его глазах.
— Но я могу тебе звонить время от времени?
Лиана отрицательно покачала головой, а потом, вскрикнув, как маленькая раненая птица, бросилась в его объятия. Так они сидели, не двигаясь, больше часа, он смотрел на ее мокрое от слез лицо и боролся с собственными слезами. Все уже было сказано. Нужно было разрубить все, что их связывало вместе. И было мучительно больно, как тому раненому с «Королевы Виктории», которому неделю назад на их глазах врач в столовой ампутировал руку.
Глава двадцать третья
Они прощались в той же каюте, едва пробило восемь. Он поцеловал ее в последний раз, в глазах обоих читалось мучительное страдание. Ник разыскал детей и отправил их к Лиане, а та помогла им переодеться. Все трое сейчас больше всего походили на бродяг, как и все остальные пассажиры, собравшиеся на палубе. Капитан объявил, что корабль прибудет в Нью-Йорк к полудню. Еще раньше он радировал в порт, прося обеспечить медицинскую помощь для подобранных в море. В пути умерло еще три человека, и все-таки «Довиль» вез сто девяносто спасенных людей.
На палубе царило ликование и воодушевление. Девочки успели подружиться почти со всеми пассажирами и командой. Теперь на палубу вышли и спасенные с «Королевы Виктории» — те, кто мог самостоятельно передвигаться, — и все не отрываясь смотрели, как корабль подходит к порту. Все были слишком взволнованны, чтобы пить или есть, и посторонний наблюдатель мог бы подумать, что эти люди знакомы между собой уже не один год, — так непринужденно они называли друг друга по именам, так сплоченно стояли у ограждений.
Только Лиана и Ник, казалось, не принимали участия в общем веселье. Он молча смотрел в пространство, она занималась с девочками, их взгляды время от времени встречались, а один раз, когда девочки побежали вниз за куклами, он даже на миг прижал ее к себе, и Лиана оставила свою ладонь в его ладони. Как они будут жить дальше? Но выхода не было. «Довиль» неуклонно шел вперед — и точно так же вперед их влекла мечта от реальности. Плавание подходило к концу, и теперь перед каждым из них лежит своя дорога. Встретятся ли они еще? Может быть, когда-нибудь, уже на другом корабле Ник снова встретит Армана и Лиану? Война закончится, девочки подрастут, он по-прежнему будет женат на Хиллари — ради сына. Сейчас мысль о Джонни уже не доставляла ему удовольствия. Но вины ребенка тут не было, как не было и вины Армана. Они хотели иметь то, чего иметь не могли, а теперь настала пора думать о своих обязательствах перед другими — перед Арманом, перед Джоном. Он знал — Лиана права. Но когда вдали показались контуры Нью-Йорка, он почувствовал такую боль и муку, какой не испытывал еще никогда. Он едва мог заставить себя думать о сыне. А ведь это единственное, о чем он сейчас должен думать. И все-таки в эти последние минуты Ник думал только о Лиане. Когда показалась статуя Свободы и жаркое июльское солнце отразилось от ее факела, на палубе закричали от радости. Затем подошли катера и повели «Довиль» в гавань Нью-Йорка. Судно сопровождали пожарные катера, выбрасывающие в воздух струи воды, на причале выстроились машины «скорой помощи», готовые принять с корабля раненых. Иммиграционных служащих оттеснили, и, когда «Довиль» причалил под вспышки фотоаппаратов, к пассажирам бросилась целая армия журналистов, жаждущих взять интервью у кого только можно.
Лиана, казалось, знала каждого из раненых по имени. Фотокорреспонденту удалось запечатлеть тот момент, когда она наклонилась, чтобы поцеловать одного из них в щеку. Можно было подумать, что пассажиры неохотно покидают корабль, они обнимались на прощанье., обменивались адресами, хлопали друг друга по плечам, благодарили и поздравляли капитана и команду и только потом по одному забирали свои сумки и сходили на землю. Лиана, Ник и дети уходили с корабля последними. Когда они наконец оказались на причале, все посмотрели друг на друга, не веря, что они уже на берегу.
— Ну вот мы и дома. — Ник смотрел на Лиану поверх детских голов. Оба они не могли заставить себя радоваться, и единственное, чего им хотелось — упасть друг другу в объятия.
— Нет, пожалуй, еще не дома. — Лиане с дочерьми предстояло еще добираться до Центрального вокзала, а оттуда на поезде — в Вашингтон.
— Но теперь уже скоро. — Внешне он держался спокойно, но какая буря бушевала внутри! Он настоял на том, чтобы помочь им с такси и проводить на поезд. Вдруг Лиана рассмеялась, а Ник усмехнулся. — Мы выглядим, как толпа бродяг. — Он снова посмотрел на свой костюм, взятый у одного из матросов, и только теперь вспомнил, что у корабля его должен ждать лимузин.
По дороге на вокзал Ник и девочки дружески поддразнивали друг друга. Доехали, как им показалось, слишком быстро. Лиана взяла билеты, и они вышли на перрон. Она подумывала о том, чтобы остановиться на несколько дней в Нью-Йорке, но лучше уж сразу ехать в Вашингтон. Если бы она осталась здесь, она вряд ли смогла бы бороться с искушением увидеть Ника. Он устроил в купе их скудный багаж, а потом на миг остановил взгляд на Лиане.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129