Судья считает, что мы должны покончить с этим делом как можно скорее. Так что дела обстоят таким вот образом, дружок.
Ник распахнул дверь, но Джон смотрел на него, не шевелясь. Казалось, мальчик пришел в состояние полного шока, как и сам Ник. Это был самый страшный день их жизни. А затем, еле волоча ноги и заливаясь слезами, Джон подошел к двери и снова посмотрел на Ника.
— Ты будешь звонить мне каждый вечер? Ник кивнул, пытаясь спрятать слезы за дрожащей улыбкой.
— Да.
— Ты клянешься?
— Клянусь. — Ник поднял руку, и Джон снова кинулся в его объятия.
Они поднялись наверх и с помощью горничных упаковали три саквояжа с одеждой и игрушками. Ник хотел, чтобы Джон это сделал сам. Когда они закончили, Ник встал и огляделся.
— Этого должно хватить. Остальное можешь оставить здесь, чтобы тебе было чем заняться, когда ты будешь сюда приходить.
— Ты думаешь, она позволит?
— Обязательно позволит. Ровно в шесть раздался звонок в дверь, и на пороге появилась Хиллари.
— Можно войти? — Она улыбнулась отвратительно приторной улыбкой, и Ник ощутил новый прилив ненависти к ней. — Джонни сложил вещи?
Она нарочно посыпала раны солью. Ник посмотрел ей в глаза — они по-прежнему были черными и прекрасными, но абсолютно пустыми.
— Ты можешь гордиться собой.
— Судья оказался мудрым человеком.
— Просто старый дурак. Нику оставалось надеяться только на то, что Бен прав и сын ей скоро надоест. Джонни вышел, остановился рядом с Ником и посмотрел сквозь слезы на мать.
— Готов, милый?
Джон покачал головой и прижался к Нику.
— Он сложил свои вещи? — Хиллари посмотрела Нику в глаза.
— Да. — Ник указал на саквояжи в коридоре. — Я бы хотел обсудить с тобой, когда я смогу с ним видеться.
— Да, конечно. — Теперь она была готова проявить великодушие. Ник мог видеться с сыном когда угодно. Она уже добилась своего. Мальчик принадлежит ей. Так что теперь Ник может говорить о ней все, что угодно, это не лишит ее попечительства над Джоном. Даже мать Филиппа позвонила и поздравила их. — Я тоже хотела бы попросить тебя кое о чем.
— О чем? — тяжело спросил Ник.
— Мы можем войти внутрь? — Ник так и не пригласил Хиллари зайти.
— Зачем?
— Я бы хотела переговорить с тобой с глазу на глаз.
— Нам не о чем говорить.
— А я думаю, есть. — Она сверлила Ника взглядом, и тот, осторожно отстранив Джонни, повернулся и направился в библиотеку. Хиллари поспешно двинулась за ним.
— Я бы хотел увидеться в ближайшие выходные, если тебя это устраивает.
— Я уточню наши планы и дам тебе знать. Я еще не знаю наверняка, что мы будем делать.
Ник с трудом сдерживался, чтобы не дать Хиллари пощечину.
— Позвони мне сегодня же. Мальчику нужно время, чтобы привыкнуть к новой обстановке. Ему будет проще, если на этих днях он сможет вернуться сюда.
376
— А откуда мне знать, что ты не сбежишь с ним?
— Я не могу так поступить. — Хиллари и сама достаточно хорошо знала Ника, чтобы понимать, что он никогда этого не сделает. — Так что ты хотела мне сказать? — Ник устремил на Хиллари тяжелый взгляд.
— Чек.
— Какой чек?
— Деньги на содержание ребенка. Полагаю, я должна их получать с сегодняшнего дня, раз Джонни уезжает со мной. — Ник посмотрел на нее, не веря своим ушам, потом, не говоря ни слова, открыл ящик, достал чековую книжку и, склонившись, вывел ее имя, свое и сумму.
— Меня тошнит от тебя, — промолвил он, протягивая ей чек дрожащей рукой.
— Благодарю. — Хиллари улыбнулась и вышла. Ник последовал за ней в прихожую, где рядом с саквояжами стоял Джонни. Теперь уже ничего нельзя было изменить. Наступил конец. Война проиграна. Ник обнял Джонни и под звук детских рыданий нажал кнопку лифта. Один за другим в лифт загрузили саквояжи, и Хиллари крепко взяла сына за руку. Они вошли в кабину, и медленно сходящиеся створки дверей скрыли из вида рыдавшего Джонни. Ник остался один и, теперь уже не сдерживаясь, прижался к стене и дал волю слезам.
Глава тридцать шестая
Джонни переехал к матери вечером третьего декабря. Тремя днями позже Лиана прочла в газете о печальном для Ника исходе разбирательства. Этого-то она и боялась. Ребенка редко отдавали отцу, даже такому, как Ник, хотя Лиана надеялась и молилась об этом. Дядюшка с изумлением взирал на нее, когда в то утро с отчаянным видом она застыла с газетой в руках.
— Что-нибудь случилось? — Он никогда раньше не видел ее в таком состоянии, и Лиана ответила не сразу. Он уже начал гадать, не случилось ли чего во Франции, хотя, просматривая газету, сам ничего не заметил. И наконец Лиана собралась с силами:
— С моим другом произошла ужасная вещь.
— Я его знаю? — Лиана покачала головой.
Дядюшка скорее всего читал об этом суде, но она никогда не говорила ему, что знает Ника Бернхама. Она почувствовала, как свинцовая тяжесть наваливается ей на грудь, стоило представить себе, что ощущал Ник, расставаясь с мальчиком.
Но она взяла себя в руки и встала — ее ждала работа. Однако мысли о Нике преследовали ее целый день, и на этот раз, сняв трубку, она не положила ее обратно на рычаг. Она попросила соединить ее со «Сталью Бернхама» в Нью-Йорке, и, когда телефонистка набрала номер и на другом конце ответили, Лиана попросила к телефону Ника. Но его не оказалось на месте. Лиана не стала сообщать своего имени, а лишь задумалась над тем, куда он мог отправиться зализывать раны. Лиана допускала, что в отчаянии он позвонит ей сам, но знает ли он, что она теперь на Западном побережье? Связи между ними давно оборвались, и это было к лучшему. Для нее этот роман всегда будет сопряжен с муками из-за Армана. Но ведь теперь Ник потерял сына, и у него не осталось никого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129