– со слабой улыбкой проговорила Офелия.
Мэтт со смехом кивнул.
– Ну, уж не в этом году, это точно. А потом я обязательно слетаю в Окленд повидаться с Ванессой.
– Поздравляю вас, Мэтт. Это просто замечательно, – прошептала Офелия, с искренней радостью пожимая ему руку.
В комнату влетела Пип и довольно заулыбалась, заметив, что мать с Мэттом держатся за руки. Естественно, она все поняла совсем не так, как было на самом деле, и чуть не запрыгала от радости.
– Эй, мне уже можно вернуться? – спросила она, в то время как Мусс, ворвавшись вслед за ней в комнату, носился кругами, оставляя на полу кучки песка, но Мэтт великодушно заметил, что это не имеет значения.
– А я как раз собирался предложить твоей маме прогуляться немного по берегу. Пойдешь с нами?
– А это обязательно? – жалобно протянула Пип, съежившись в комочек на диване. – А то я замерзла просто как не знаю кто.
– Ладно, тогда оставайся. Мы недолго. – Мэтт вопросительно посмотрел на Офелию. Она кивнула в ответ и встала. Ей тоже хотелось немного пройтись по берегу.
Натянув куртки, они вышли из дома, и Мэтт, обняв Офелию за плечи, мягко притянул ее к себе. Она вдруг показалась ему меньше ростом и такой хрупкой, что он испугался, как бы ее не унесло ветром. Они медленно шли по пляжу, и Офелия покорно прижималась к Мэтту, словно ища у него защиты. Он был единственным другом, который у нее оставался, единственным, кому она верила как себе самой. Какое-то чувство подсказывало Офелии, что она может ему доверять. Что же до того человека, которого она долгие годы считала своим мужем… теперь она уже и не знала, чему верить. А от Мэтта исходило ощущение надежности. Во всем мире у нее теперь остался только он один. Растерянная, сломленная, Офелия прижалась к нему, словно испуганный ребенок. Рука Мэтта крепко обнимала ее за плечи. Так они долго бродили по берегу. Ни один из них не произнес ни слова. Да это было и не нужно.
Глава 22
В первый же понедельник после Дня благодарения Мэтт, как и обещал, отправился навестить сына, а на обратном пути домой завернул к Офелии – убедиться, что у них с Пип все в порядке. Пип как раз явилась из школы, а Офелия в этот день взяла выходной. На душе у нее было так тошно, что не хотелось ни о чем думать. Вся ее жизнь разом изменилась. Первым делом она решила, что постарается как можно скорее избавиться от одежды Теда. Это была своего рода месть – тем самым она как бы вышвырнет его из дома, навсегда вычеркнет из памяти. Слабое утешение, конечно, но единственное, что было в ее силах. Офелия решила, что сразу же почувствует себя лучше. И потом ей только на пользу размяться немного. Нельзя же до конца своих дней боготворить человека, который изменяет тебе с лучшей подругой, да еще бесстыдно делает ей ребенка! Офелия тяжело вздохнула. Теперь ей стало ясно, что все годы она витала в облаках. Мир, в котором она жила, был обычной иллюзией. Пора вернуться к реальности, даже если впереди ее уже не ждет ничего, кроме одиночества.
Все свои соображения она наскоро объяснила Мэтту, улучив момент, когда Пип ненадолго убежала к себе в комнату. Мэтт предпочел промолчать – скорее всего потому, что боялся сказать слишком много. Будь его воля, он бы объяснил Офелии, что думает по поводу ее покойного мужа. Сам-то он давно уже решил, что этот самовлюбленный сукин сын не стоит ее мизинца. А ведь она всю жизнь прощала ему все! И принимала таким, какой он есть.
Но злополучное письмо наконец открыло ей глаза, и Мэтт невольно возликовал, убедившись, что за несколько дней Офелия стала буквально другим человеком.
Он просидел у них достаточно долго, чтобы уговорить ее отпраздновать вместе день рождения Офелии, который был на следующей неделе. Естественно, вместе с Пип – Мэтт никогда не забывал о ней. Вернее, он вспоминал о ней даже прежде, чем об Офелии, да и неудивительно – ведь именно она вначале стала его другом. И Пип ни разу не упустила случая с важным видом напомнить ему этот факт. Всякий раз при этом на губах Мэтта мелькала улыбка.
Поскольку речь шла о дне рождения Офелии, Мэтт намеревался пригласить их в другой, «взрослый» ресторан. Он с самого начала решил, что постарается устроить ей настоящий праздник – в конце концов, Офелия заслужила хоть немного радости, сердито думал он про себя. Жаль, что он не может высказать Теду и Андреа все, что он о них думает, злился Мэтт. Офелия сказала, что получила от Андреа письмо – его принес посыльный. Письмо было спокойным и грустным. Андреа писала, что ни одной минуты не надеется на прощение – только хочет, чтобы Офелия знала, что она всегда любила ее и сейчас горько раскаивается в произошедшем. Но Офелии уже стало все равно.
– Слишком поздно, – сказала она Мэтту, равнодушно отложив письмо.
Он промолчал.
– Возможно, вы станете считать меня бессердечной, но я не могу простить ее! Просто не могу – и все! И не хочу больше даже слышать о ней.
– По-моему, вы правы, – коротко буркнул он. А потом сказал, что собирается сегодня позвонить Салли и высказать ей все, что он о ней думает, если та не бросит трубку.
– Похоже, мы с вами оба расплачиваемся по старым счетам, – криво улыбнулась она.
– Наверное, просто время пришло, – вздохнул Мэтт. Весь день он думал о том, что скажет бывшей жене. А что вообще можно сказать человеку, укравшему у тебя детей и еще в придачу шесть лет жизни, если вообще забыть о том, как она, не моргнув глазом, отбросила его в сторону, словно грязную тряпку, и выпорхнула замуж за другого! Такое нельзя ни простить, ни забыть, угрюмо думал Мэтт. И Офелия с ним была согласна.
Он так засиделся, что Офелия в конце концов предложила ему остаться и пообедать с ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127