Правая нога сломана в двух местах – это семь. Проникающее осколочное ранение живота – восемь. По-моему, более чем достаточно для одного человека.
– Но я ничего не чувствую.
– Почувствуете, – заверила она. – Как только закончится действие болеутоляющего лекарства.
– И когда я смогу встать?
– Встать? – Ее прекрасные серые глаза изумленно округлились. – Вы что, не слышали, что я вам сейчас говорила? Вам сильно повезло, что вы вообще живы, солдат. Я не доктор, но твердо могу сказать, что вы этой палаты не покинете еще на протяжении нескольких недель.
– Ну, это мы еще посмотрим, – сказал я. – Кстати, что с девушкой?
– С которой именно девушкой, солдат?
– Не валяйте дурака. То есть дурочку. В общем, не надо никого валять. Вы прекрасно понимаете, о ком я говорю.
– А, наверное, вы имеете в виду принцессу Камиллу? У нее сильные ожоги почти на восьмидесяти процентах кожного покрова, но на этом и все. Пару дней пролежит в госпитале, потом оклемается. Ее скоро отправят к венценосному папочке, телепортом прямо на Тагобар. Каково, а?
Я попытался пошевелить рукой. Она слушалась меня с большим трудом, реакции запаздывали на пару секунд. О немедленной выписке, пожалуй, действительно не могло идти и речи.
– И сколько я уже здесь валяюсь?
– О, немного, – короткий взгляд на хронометр. – Двенадцать с половиной часов. В вашей медицинской карте написано, что вы быстро приходите в себя.
– А там не написано, что голова у меня чугунная?
Она хихикнула, словно я угадал. Впрочем, с Фельдмана станется написать и что-нибудь похлеще.
Удостоверившись, что с принцессой все в порядке и задание можно считать более-менее выполненным, я вспомнил и о других своих делах.
– Визиты ко мне разрешены?
– При условии, что найдутся люди, желающие вас видеть.
– Тогда найдите мне Джека Моргана из аналитической группы и попросите немедленно ко мне прийти.
– Я медсестра, а не ваша секретарша.
– Ну, пожалуйста, сделайте мне одолжение, Мария. А в качестве ответной услуги я угощу вас ужином, когда выпишусь.
– Так и быть. – Она улыбнулась, продемонстрировав или щедрый природный дар, или классную работу гвардейских стоматологов. Или и то и другое сразу.
Джек заставил себя ждать.
Моим первым посетителем, если не считать медсестер и доктора, периодически заходивших для смены питательных и лечебных растворов в опутывающей меня паутине капельниц и списывания показаний всяческих медицинских приборов, стала молодая и очень талантливая журналистка с Новой Москвы. И это меня несказанно удивило. Вроде бы не должна она питать ко мне особо нежных чувств.
С другой стороны, медперсонал отказывался отвечать на любые мои вопросы, не касающиеся диагноза. Посему поболтать с журналисткой было совсем не лишне.
Диана напялила рабочий комбинезон гвардейца и притащила в палату горшок с моим любимым кактусом.
– Извините, других цветов не нашла. Но я решила, что вам будет приятно увидеть своего любимца.
Черт побери, мне действительно было приятно. Не становлюсь ли я сентиментальным на старости лет?
– А я-то, дурак, считал, что это мужчины должны дарить женщинам цветы.
– Вы окончательно отстали от жизни, – сказала она.
– Может быть, – согласился я. – Как продвигается ваша работа?
– Вы имеете в виду, когда никто не ставит палки в колеса? Неплохо продвигается. С головой зарылась в ваши архивы. Правда, там очень много белых пятен.
– Это не белые пятна, а черные дыры, – сказал я. – Просто у вас не полный допуск.
– На данный момент это неважно. Я собираюсь накатать статью строк этак сотен на шесть, посвященную мужественному герою, жертвующему собой во имя спасения прекраснейшей из принцесс. А также во имя торговых интересов Лиги.
– Если это название, то оно излишне длинно, – сказал я. – И цинично.
– Вы действительно проявили себя героем. (Я поморщился.) Но как вы думаете, будь ее высочество не с Тагобара, стал бы Авалон оплачивать рейд?
– Я думаю, что вы слишком много знаете.
– Это общедоступная информация, – сказала она. – О триумфе Гвардии раструбили все средства массовой информации. Моссад попал в неудобное положение во всей Лиге. Может быть, даже и на Израиле.
– Моссаду просто не повезло. Корабль погиб?
– Минут через восемь после вашего возвращения. Ничего не скажешь, вовремя мы с принцессой унесли ноги.
Точнее, вовремя нас с него унесли вместе с нашими ногами.
– Восемьдесят шесть погибших, – продолжила рассказ Диана. Она говорила с холодным цинизмом профессионального журналиста и не понимала, что проворачивает нож в моей ране. – Могу ли я рассчитывать на интервью с единственным выжившим участником событий?
– Принцесса тоже выжила, – напомнил я.
– Она не тянет на участника. – отмахнулась Диана. – Я с ней уже кратко побеседовала, и ничего интересного она сообщить не смогла. Благодарит Лигу, правительство Авалона и Гвардию. В частности, вас за проявленное мужество и героизм. Стандартный дипломатический треп. Я с ней говорила больше часа, так она просто ничего не видела. Был бой, корабль трясло, она сидела в каюте, потом вошел какой-то парень, она испугалась, подумала, что пират, потом был взрыв, и все. Больше она ничего не помнит. С таким же успехом можно было разговаривать со стоявшим в каюте креслом.
– Хладнокровная девица, – сказал я.
– Ее положение обязывает. Так что насчет интервью?
– Боюсь, тоже ничего интересного вам не скажу. Проник на корабль, все меня пинали, случайно наткнулся на принцессу, напугал ее, потом был взрыв, и больше я ничего не помню.
– Ваша скромность переходит все разумные границы, сержант.
– А если это не скромность?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169