Первоначальные попытки пустить в ход свои чары были не в счет – испанка скоро прекратила их и, прекрасно понимая, что у Родриго с Софи дело идет к полному разрыву, стала просто-напросто выжидать. Несмотря на южный темперамент, это ей удавалось. Когда Родриго наконец испил свою чашу до дна и остался один, Исабель как бы невзначай возникла рядом и предложила ему прогуляться по тонущему в сумерках пляжу. Возможно, Родриго именно этого и хотел – излить кому-нибудь накопившуюся боль. Но любителей вечернего променада оказалось слишком много, и как-то само собой решилось, что лучшее место для продолжения беседы – номер Исабель.
Их первая близость была лихорадочной, сумбурной. Почти потеряв контроль над сознанием, находясь в каком-то фантастическом состоянии полуяви-полубреда, Родриго очень смутно запомнил события той ночи. Лишь врезалось в память, как он, уже уйдя от Исабель, полностью опустошенный, сидел в своем затемненном номере и медленно уплывал куда-то далеко на волнах скорбных величественных звуков, раздающихся из кристаллофона. Кажется, это было что-то из Генделя в современной компьютерной обработке – кристаллик входил в «дежурный набор» фонотеки отеля и подвернулся под руку чисто случайно. Но он произвел чудо! Впоследствии ни одна мелодия, даже та самая, не могла оказать на Родриго столь мощного очистительного воздействия.
Еще несколько дней он пытался вернуть себе душевное равновесие: заперся в четырех стенах, словно опасаясь, что дыхание внешнего мира разрушит ставшее вдруг хрупким и уязвимым его собственное «я». Но куда спрячешься от неотвязных мыслей? Его стала захлестывать безысходность. Между тем выход был рядом, удобный, чертовски приятный, и Родриго вновь спасся от невеселых раздумий бегством к Исабель. На этот раз они были вместе целую неделю. Потом он дважды улетал, а по возвращении горячие руки смуглой красавицы вновь и вновь обвивались вокруг его шеи, увлекая за собой в наполненную дурманящими ароматами таинственную темноту. И всё повторялось, каждый раз по-новому, словно Исабель обладала даром соединять в себе нескольких женщин. Да, она умела свести мужчину с ума. Но при этом – что за ирония судьбы! – всё же не имела полной власти именно над тем, кого впервые в жизни полюбила страстно, самозабвенно. Исабель могла тешить себя мыслями, что в ее объятиях Родриго забывал обо всём на свете, однако это было не так. Во всяком случае, после каждой колдовской ночи, стряхнув с себя чары, он на время замыкатся в себе и считал дни, оставшиеся до следующего старта.
В этом была своя, несколько странная логика. У Родриго по-прежнему не выходила из головы Софи, и даже короткое время жить под одним небом с ней, недоступной, но желанной, как никогда, было для него худшей пыткой. Здесь, на Земле, сам воздух, казалось, был пропитан горечью несбывшегося, и Родриго рвался в иные миры, чтобы всецело посвятить себя работе, а не тратить время на бесплодные мечты.
Но как бы то ни было, его роман с Исабель продолжался. Как в любом здоровом мужике, в Родриго бурлили гормоны. Возвращаясь из звездных странствий, он всегда отводил душу в компании временных подружек, хотя потом никто на корабле не мог вытянуть из него даже малейших интимных подробностей. Теперь у Родриго пропал всякий интерес к мимолетным интрижкам. В постели, как уже говорилось, Исабель была выше всех похвал. Кроме того, она оказалась верным, надежным другом, а в обществе могла блеснуть не только внешностью, но и незаурядным умом. Другой в лепешку бы разбился, чтобы заполучить испанку себе в жены. Но Родриго, отдавая должное всем ее талантам, не мог пересилить себя. Надо же было тому случиться, что однажды в его жизнь ослепительным болидом ворвалась Софи Инар!
Позднее, уже после разрыва, Родриго пытался сравнить ее с Исабель и каждый раз поражался тому, насколько несхожи эти две женщины. Большинство ловеласов, бросив на них один натренированный взгляд, сразу заявили бы, что француженка уступает испанке по всем статьям. Конечно, она была очень привлекательна, но не обладала умопомрачительной, знойной, предназначенной для сотен тысяч ненасытных мужских глаз красотой Исабель, одевалась хотя и изысканно, но без каких-либо претензий на шик, модную экзотику. В отличие от нее, южанка обожала феерические туалеты. Всё было на ее стороне – высокий рост (Софи, если уж на то пошло, едва доставала Родриго до подбородка), раскованная, привлекающая взгляды, походка, горделивая манера держать голову… Рядом с ней, диковинной райской птицей, француженка выглядела, в лучшем случае, хрупким и нежным белым голубком.
И всё же в Софи была некая загадочная изюминка, что-то неуловимо отличало ее от всех женщин, которых Родриго знал раньше. Но что именно? Может быть, умение всегда, при любых обстоятельствах, оставаться собой – ни вертихвосткой, ни скромницей, ни прожигательницей жизни, ни «синим чулком»? Она никогда не пыталась подать себя в выгодном свете, пустить пыль в глаза: похоже, ей просто не приходило в голову, что можно кое-чего добиться в этой жизни, совершив некоторое, хотя бы и пустячное, насилие над своей натурой. А может, Родриго распаляла ее труднообъяснимая недоступность? Запретный плод всегда желаннее других…
Они познакомились в Лионе, где Софи работала сотрудником научного издательства. У Родриго были там приятели, в компании которых он собирался провести недельку-другую. Как оказалось, Софи тоже была вхожа в этот круг. Он сразу обратил на нее внимание, но, избалованный успехом у женщин, поначалу не предпринимал никаких шагов. «Никуда не денется, – льстил он самому себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149