Ольгерд вздохнул.
– То, что тут происходит, – это естественный процесс. А мы на Камилле всего лишь гости, причем незваные. Во всех последних событиях есть какая-то внутренняя логика. Не могу постичь ее до конца, но она определенно есть. Так стоит ли вмешиваться? Поймите, мы тут инородное тело. Я не против наблюдений, но как-то воздействовать… Зачем?
Родриго даже растерялся.
– Удивительные вещи вы говорите. Кажется, ваша работа именно в том и состоит, чтобы вмешиваться. Разве не так?
Ольгерд хмуро разглядывал ребристый ствол дерева. «Зря я начал этот разговор, – было написано у него на лице. – Разве он поймет?»
– Да, я ученый. И не какой-нибудь теоретик, а профессиональный потрошитель планет. Мне никто не даст ни гроша, если я буду вести себя с ними как джентльмен. Прийти, найти и отнять – вот одно правило для всех. Но с Камиллой нельзя поступить, как со всеми. Мы должны оставить ее в покое.
– Даже если найдем здесь сокровища?
– Мы здесь уже ничего не найдем. Вы же видите – происходит что-то особенное. Такое, с чем человечеству еще не приходилось сталкиваться. Процесс запущен, и он завершится во что бы то ни стало. Я это чувствую. Единственное, что мы можем сделать, – не навредить, уходя.
Никогда еще Родриго не слышал таких слов от ученого. Ему даже показалось, что Ольгерд нездоров.
– Уйти, ничего не изучив? А Кристалл? Это же творение разума. Понимаете? Ра-зу-ма! Того самого, к встрече с которым мы готовились столько веков. Между прочим, он может оказаться и враждебным. Вы даете гарантию, что это не так? Как ни крути, а воздействовать придется. Кристалл не раскроется сам по себе, не выложит свои тайны. А мы должны понять, что это такое. Вдруг – бомба с часовым механизмом, готовая превратить планету в пыль? А может, наоборот: Кристалл – это адресованное нам письмо. Допустим, перечень удивительных знаний, овладев которыми мы сможем говорить на равных с отправителем. И вы хотите, чтобы мы бежали, не прочитав его?
– Чего я хочу… – Ольгерд медленно прошелся от одного ствола к другому, затем повернул обратно. – А какая, в сущности, разница? Всё равно вы поступите так, как задумали. И конечно, ничего не добьетесь. Вы рассуждаете прямолинейно: разум – значит цивилизация. А здесь нет никакой цивилизации! Всё иное, ничего такого, за что мы могли бы зацепиться своей логикой. Поэтому глупо говорить о том, что к нам могут питать вражду или, напротив, гореть желанием помочь. Я по-прежнему убежден: не надо трогать Кристалл. Мы не имеем ни малейшего шанса повлиять на события.
Родриго понял, что переубедить его невозможно.
– Ладно, не будем вдаваться в дискуссию, – миролюбиво сказал он. – Если не возражаете, мы с Биглом немного прогуляемся. Вон до тех двух сросшихся деревьев. Мне кажется, это что-то необычное – других таких «сиамских близнецов» я не видел.
– Пожалуйста, – без тени удивления ответил планетолог. Но его глаза говорили: «Чего ты врешь? Я отлично знаю, о чем, а точнее, о ком вы собираетесь шептаться!» Он был совсем не глуп, этот Ольгерд. «Ну и плевать!» – подумал Родриго.
«Близнецы» действительно выглядели необычно. Уродливо скрученные стволы несколько раз перекрещивались, пока не срастались окончательно, переходя в гигантскую крону – раза в три шире обычной. Змеящиеся жгуты – их было невообразимо много – едва не касались земли. Но Родриго не стал тратить время на изучение феномена.
– Вам не кажется, что Воровски рассуждает… немного странно? – спросил он, убавив почти до минимума мощность переговорника. Эта коробочка, вшитая в ворот спецкостюма, позволяла, если нужно, гаркнуть километра на два. В принципе на близких расстояниях можно было обойтись и без нее, но шлем-пузырь искажал звук. – Это, конечно, не мое дело, и всё же… Думается, с таким образом мыслей он не смог бы столько лет работать по специальности, да еще числиться на хорошем счету. Значит, это произошло недавно? Не бойтесь, я не собираюсь ломать ему карьеру. Просто хочу разобраться.
Биолог словно ждал этого вопроса. Еще бы! Ему поведение коллеги должно было казаться особенно диким: сам-то он явно считал карьеру главным в жизни, усердно подчеркивал свою роль в каждом открытии, упивался этим.
– Это точно! – заговорщицки зашептал Бигл. – Я Воровски знаю всего полгода, но раньше за ним такого не водилось. Только недавно начало проскальзывать… когда появились Облака. Он, вообще-то, человек не очень разговорчивый, но нет-нет, да и прорвется… Я этого понять не могу. Он же ученый! Другие, если бы им такой шанс выпал, руками и ногами бы ухватились, зубами вгрызлись. Да и грызут! База ходуном ходит – все пытаются раскусить этот орешек. Ольгерд… то есть Воровски – он, конечно, тоже работает, дурака не валяет, но вы же сами слышали…
«А может, Ольгерд прав? – подумал Родриго. – Биглу, конечно, этого не понять, но мне-то… Я же сам побывал в его шкуре, когда не давал своим воинственным командирам разнести в клочья Оливию. Чуть грудью не лег на их чудовищную кварковую штучку – и ни секунды не сомневался в том, что поступаю правильно. Видно, есть немало людей, которые вдруг начинают задумываться: а то ли они делают? Сколько я терзался, когда заподозрил, что Десантные Силы – это какой-то грандиозный обман, бряцание оружием там, где можно обойтись другими средствами… А после Оливии даже был близок к тому, чтобы уволиться и поискать себе другое место в жизни. Но не смог. Наверное, десантная форма сдирается только с собственной кожей. Конечно, кичиться ею глупо. „Штатские крысы“ – это жестоко и несправедливо: вряд ли среди гражданских меньше настоящих мужиков, чем среди нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149