что не меньше трех дней. Да тут еще новое искушение, и очень серьезное: исчезли кованые гвозди для освящения престола. Их надо именно ковать, другие не годятся. Неужели кто-то куда-то использовал? Версию, что украли, никто не выдвигает. И в самом деле, желающих помочь по мере продвижения к великому событию все больше. Без конца что-то к чему-то прибивается. Уже, видимо, гвозди куда-нибудь забили. Выручает сварщик Евгений. Выспрашивает у батюшки размеры, выскакивает на улицу, тормозит пролетающий мимо мотоцикл, вскакивает на него и исчезает.
Ох, сколько же раз бедные женщины мыли пол -- и моют и моют. Положат выжатые тряпки, все старательно вытирают ноги, но ведь надо без конца за чем-то бегать в прежнюю церковь, носить воду, просто все время заходят любопытные, и не всегда православные, они ступают уверенно, креста на себя не кладут. Диву даюсь, в Москве бы такое пресекалось. Не пускали бы, да и все. Тут безропотно берутся снова за тряпку. Старушки, уже неспособные помогать, из церкви не уходят, сели поближе к огромной, чисто выбеленной печке и ведут разговор. Разговор один: "Слава Тебе, Господи". Да и остальные постоянно отрываются от трудов, смотрят на алтарь правого придела, Михаило-Архангельский, который освящать, на царские врата, на расставленные аналои с иконами, на подставки с цветами и тоже радостно и умиленно крестятся. Распятие убрано кружевами такой белизны, как облака над Фавором. И все уже прикладываются, припадают к ногам Спасителя. Убран и второй придел, будущее его освящение вернет ему имя Богоявленского. В нем будут крестить, в правом отпевать, а венчать в центральном, работа над которым еще впереди. Работы еще -- начать и кончить. Дал бы только Бог батюшке здоровья.
Слышен треск мотоцикла у самой паперти -- в церковь вбегает Евгений, держит в руках, в тряпке, горячие кованые гвозди. От восторга одна из молодых женщин, Лена, или Таня, или Света, мне их ни за что всех не запомнить, целует Евгения в щеку. Я боюсь, что такое возведение в героический сан может повести Евгения по следам Виктора. Батюшка рассматривает гвозди, уходит в алтарь, примеряет их и говорит Евгению, что тут надо убавить, тут прибавить. Евгений вновь кидается к мотоциклу.
В подсобке всех поят чаем. Перед чаем молитва. Некоторые деточки еще не могут правильно креститься. Их учат. Дети пьют вначале тихо, потом начинают обсуждать недавнюю работу, они перетаскивали кучу песка и глины. "Ну ты, блин, мне наваливал!"
Утро освящения тихое, спокойное. Береза, будто все тревоги остались позади, спит, положив на утренний воздух свои листочки. Вскочил я в рань раннюю, хотя батюшка велел только к семи. Обычно служба -- последование ко причащению, исповедь, часов с шести. Но сегодня много служб, основная -освящение престола, литургия, затем молебен. Не один я проснулся, под окнами идут знакомые женщины из церкви, все нарядные, с цветами.
А мне-то во что одеться? Вспомнил, как все пятнышки с моего рабочего пиджака после перетаски сейфов оттирали женщины. Они справедливо полагали, что выходец из народа, вернувшись в народ, должен выглядеть прилично. Помню, как огорчалась мама, когда я после института приезжал в какой-либо куртке. "Ой, женщины на работе говорят: что уж, он у тебя не может на костюм заработать?" -- "Да есть у меня костюмы". И вот я в следующий раз приехал показать, что костюмы есть. Прошелся по поселку. Да, видимо, забыл с кем-то поздороваться. Мама пришла домой и сообщила: "Женщины говорят: вот ведь как сын-то у тебя разгорделся, вынарядился, никого уж не узнает". Так что в деле одежды никому не угодишь. Но насколько я заметил, здесь женщины одеваются очень достойно: не крикливо, все к лицу. Увы, много брючных нарядов, увы, мало длинных, заплетенных в косы волос -- что ж, и здесь телевизоры, и здесь в киосках развратные московские издания.
Но что я об этом. Господи Боже мой, это же такое событие -- освящение престола, оно перекрывает все события текущей жизни: крики в Госдуме, конституции, визги эстрады, любые фестивали, смену партий, выборы любых президентов... почему так? Да потому что это все события временные, а освящение престола -- событие, вписанное в вечность.
День освящения! Сияет солнце, люди нарядные. Около храма чисто, зелено. Возбужденные собаки тут же. Но их гоняет пес Мухтар, который прибегал к церкви вместе с хозяйкой, приходившей помогать в уборке, и привык, видимо, считать, что церковь -- это объект, порученный ему для охраны. Людей он пропускал и выпускал, но собак всяких пород держит подальше.
Те же чугунные рифленые плиты, тот же мрамор плит перед папертью, так же бьется сердце, как в юности, когда шел сюда, в дом культуры, и надеялся встретить избранницу. И вот: гремела тут музыка -- сейчас молитвенное согласие церковного хора. Тогда читал наизусть стихи -- сейчас читаю молитвы.
Батюшка благословил читать покаянный канон и последование ко причащению. Надеюсь и сегодня причаститься. Вчера последнее причащение в прежнем храме, ныне первое в возрожденном. Наши певчие волнуются, сегодня будет петь церковный хор из Вятских Полян, есть чему поучиться. Уже приехал отец Алексий Сухих, протоиерей, любимый народом, очень много сделавший для восстановления памяти о репрессированных священниках, готовивший многие материалы к канонизации новомучеников. Он сегодня освящает семнадцатый престол. Всего будет семь батюшек, из них два монаха. Читаю, стоя на клиросе, ощущаю, как храм наполняется людьми, оживают подсвечники у икон, к свечному ящику очередь, подают памятки, или, как здесь говорят, пометки, о здравии и упокоении. После канона начал читать акафист Сладчайшему Иисусу.
1 2 3 4 5 6