Эйвон, знаменитый курорт с термальными источниками.

, укрытые глазурью январского снега. Несколько лет назад комнату освежили, переделав ее в традиционном стиле – с обоями в полоску и парой-тройкой вещиц георгианской эпохи. Последние, однако, совсем затерялись под грудами яркой одежды, компакт-дисков, косметики и журналов, наваленных на всех без исключения горизонтальных поверхностях. Внушительный платяной шкаф красного дерева почти полностью скрывался за огромным белым чехлом для платья; на комоде стояла шляпная картонка; на полу возле кровати приютился чемодан, битком набитый нарядами для медового месяца в теплых краях.
Милли, поднявшаяся в комнату чуть раньше, чтобы закончить с укладкой вещей, теперь удобно расположилась в кресле, посмотрела на часы и надкусила засахаренное яблоко. На коленях у нее лежал глянцевый журнал, раскрытый на странице читательских писем. «Дорогая Анна,– говорилось в первом послании,– у меня есть секрет от мужа». Милли закатила глаза. На ответ редакции можно даже не смотреть, советуют всегда одно и то же: расскажи всю правду, будь честной. Точно какой-нибудь светский катехизис, который надо затвердить наизусть и повторять, не вникая в смысл.
Взгляд Милли скользнул ко второму письму. «Дорогая Анна! Я зарабатываю гораздо больше, чем мой парень». Милли презрительно захрустела яблоком. Тоже мне проблема! Она перевернула страницу. В разделе «Домашний интерьер» был представлен целый ряд дорогих мусорных корзин. А в ее списке свадебных подарков мусорных корзин нет. Может, еще не поздно добавить?
Внизу раздался звонок в дверь. Для Саймона еще слишком рано; скорее всего, приехал кто-то из постояльцев домашней гостиницы. Милли лениво оторвала взгляд от журнала и обвела глазами спальню. Эта комната принадлежала ей уже двадцать два года, с тех самых пор, когда семейство Хэвиллов переехало на Бертрам-стрит, в дом номер один, и Милли с упрямством шестилетнего ребенка безуспешно пыталась уговорить родителей выкрасить стены в ярко-розовый цвет. Она покидала дом, когда училась в школе и в колледже, даже недолгое время жила в Лондоне, и всякий раз возвращалась обратно, в эту самую комнату. Но в субботу она уедет отсюда навсегда. У нее будет собственный дом, где она все заведет по-своему, как положено взрослой, замужней женщине.
– Милли? – Голос матери прервал размышления девушки.– Саймон пришел!
– Что? – Милли взглянула в зеркало и поморщилась, недовольная своим растрепанным видом.– Ты не шутишь?
– Можно ему подняться к тебе? – Мать просунула голову в приоткрытую дверь и внимательно оглядела комнату.– Ты же собиралась навести порядок!
– Не впускай его сюда,– попросила Милли, зажав в руке яблоко.– Скажи, что я примеряю платье и через минуту спущусь.
Мать удалилась, а Милли выбросила яблоко в мусорное ведро, закрыла журнал и кинула его на пол, но потом передумала и запихала под кровать. Торопливо стянув с себя голубые леггинсы, открыла шкаф. С одной стороны гардероба висели элегантные черные брюки, темно-серая юбка, шитая на заказ, брючный костюм шоколадного цвета и с полдюжины накрахмаленных до хруста белых блузок. По другую сторону находилась одежда, которую Милли обычно носила, когда не собиралась на свидание с Саймоном: потертые лохматые джинсы, старенькие свитера, яркие мини-юбки в обтяжку. Все то, что ей скоро придется выбросить.
Милли надела черные брюки с белой блузкой и протянула руку за кашемировым свитером – рождественским подарком Саймона. Придирчиво оглядев свое отражение в зеркале, она принялась расчесывать волосы – длиной до плеч, сливочно-белого оттенка,– пока они не заблестели, а затем обула дорогие черные мокасины. Милли и Саймон не раз сходились во мнении, что покупка дешевой обуви – ложная экономия; насколько Саймону было известно, коллекция ее обуви состояла из этих мокасин, пары коричневых сапожек и темно-синих лодочек от Гуччи, которые он купил ей сам.
Милли со вздохом закрыла шкаф, перешагнула через кучу белья, сваленную на полу, и взяла сумочку. Затем провела за ушами пробкой от духов, плотно закрыла за собой дверь и начала спускаться по лестнице.
– Милли! – донесся сдавленный шепот из спальни матери.– Зайди-ка сюда!
Она послушно вошла. Оливия Хэвилл стояла у комода и держала в руках открытую шкатулку с драгоценностями.
– Солнышко,– начала мать,– почему бы тебе сегодня не надеть мое жемчужное ожерелье? – Она протянула дочери короткое колье с двойной ниткой жемчуга и бриллиантовым фермуаром.– Замечательно подходит к этому джемперу!
– Мамочка, мы всего лишь идем на встречу с викарием,– возразила Милли.– Ничего важного. Надевать жемчуг нет нужды.
Как это ничего важного? – возмутилась Оливия.– Посерьезнее, пожалуйста, Милли! Брачный обет дается один раз в жизни.– Она помолчала.– Кроме того, все невесты из высшего общества носят жемчуг.– Она приложила ожерелье к шее дочери.– Настоящий жемчуг, а не эту твою мелочь.
– Мне нравится мой речной жемчуг,– оправдываясь, сказала Милли.– И к высшему обществу я не принадлежу.
– Милая, ты вот-вот станешь миссис Саймон Пиннакл!
– Саймон тоже не принадлежит к высшему обществу.
– Не глупи,– решительно произнесла Оливия.– Еще как принадлежит. Он сын мультимиллионера!
Милли устало закатила глаза.
– Мне пора.
– Ну хорошо.– Оливия с сожалением убрала колье в шкатулку.– Поступай как знаешь. Только обязательно напомни канонику Литтону о розовых лепестках, ладно?
– Напомню,– пообещала Милли и поспешила вниз по лестнице.
Свернув в коридор, на ходу схватила с вешалки пальто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83