Мне кажется, было бы неразумно от всего этого…
– Твоя мама со мной согласна, – Мэгги снова улыбнулась. – Кстати, если ты не в курсе, Пэдди – просто прелесть.
Несколько секунд Джайлс таращился на нее в немом изумлении. Потом он вдруг откинул назад голову и расхохотался.
– Ох, уж эти женщины! – воскликнул он. – Похоже, вы тут составили самый настоящий заговор!
– Похоже, – усмехнулась Мэгги.
– А завтра ты скажешь, что звонила в агентство недвижимости и договорилась, чтобы нам подыскали в Лондоне подходящую квартиру?
– Не исключено, – ответила Мэгги после небольшой паузы, и Джайлс ошарашенно вздохнул.
– Ну и ну! Ты, я вижу, все предусмотрела. Может, ты уже побеседовала и со своими коллегами по работе?
– Пока нет, – скромно призналась Мэгги. – Я собиралась сделать это сегодня. У нас там сменилось руководство, и я должна поговорить с новым начальником. Кроме того, мне хотелось узнать, что изменилось в редакции за время моего отсутствия.
– А какая роль отводится мне? – робко спросил Джайлс. – Если, конечно, ты решишь доверить мне какое-нибудь маленькое дело…
– Гм-м… – Мэгги притворилась, будто сосредоточенно думает. – Для начала можешь сварить еще кофе, а там посмотрим.
Кендис и Эд сидели на деревянном крыльце, на самом солнцепеке, и пили растворимый кофе из глиняных кружек необычной формы. Рядом стояла коробка просроченных диетических галет, найденных в кладовке. Галеты оказались абсолютно несъедобными, зато сахара в доме оказалось вдоволь, и Кендис положила себе целых четыре ложки, рассудив, что имеет право немного подсластить свою горькую участь.
– Знаешь, – задумчиво проговорила она, проводив взглядом метнувшуюся через дорожку белку, – самое странное, что я до сих пор чувствую себя виноватой перед Хизер.
– Виноватой? – удивился Эд. – После всего, что она тебе сделала?
– Боюсь, это будет трудно объяснить, но… Я чувствую себя виноватой именно потому, что она все это сделала. Если Хизер ненавидела меня так сильно, значит… – Она покачала головой. – Это значит, что мой отец причинил ее родителям настоящее зло, которое не так-то просто забыть. Он едва их не уничтожил. – Кендис грустно посмотрела на Эда. – Вот почему каждый раз, когда я об этом думаю, мне становится не по себе.
Некоторое время они сидели молча. Где-то вдалеке пронзительно кричал дрозд.
– Не знаю, как насчет вины… – проговорил наконец Эд. – Я во всяком случае никакой особенной вины здесь не вижу, а ведь я юрист. Впрочем, это дело, скорее всего, относится к компетенции не права, а морали. – Он задумчиво глотнул кофе. – Но я почему-то уверен, что ты ни в чем не виновата. Ведь не ты разорила отца Хизер, правда?
– Я знаю, и все же…
– Да, ты можешь сожалеть о происшедшем, как сожалеют о землетрясении, наводнении или торнадо. Но винить себя в том, что произошло столько лет назад… – Эд покачал головой. – Ты здесь ни при чем, Кендис, совершенно ни при чем!
– Я знаю, – грустно согласилась Кендис. – Умом я понимаю, что ты прав, но вот тут… – Она положила руку на сердце и вздохнула: – Почему у меня все не так, Эд?! Почему я все вижу вверх тормашками, а не как нормальные люди? – Кендис осторожно поставила кружку с кофе на ступеньки и откинулась назад, прислонившись спиной к нагревшемуся на солнце косяку. – А ведь в последние несколько недель я была такой счастливой! Мне казалось, что мы с Хизер стали как…
– …Как сестры?
– Да, что-то вроде того. – Кендис опустила голову и смущенно кашлянула. – Мы отлично ладили – то есть, конечно, это я так думала. Хизер была большая мастерица по части разных мелочей, которые были мне приятны. Она готовила вкусные завтраки и ужины, брала в прокате хорошие фильмы, прибиралась в квартире… Один раз она даже подарила мне ручку…
– Ручку? – переспросил Эд и ухмыльнулся.
– Да, ручку.
– И такой малости оказалось достаточно, чтобы завоевать твое сердце? – Эд тоже поставил кофе на пол, полез в карман и, достав поцарапанную шариковую ручку, протянул ей. – Дарю, – сказал он. – Ну как, теперь ты меня любишь?
– Зачем ты надо мной смеешься?! – Кендис почувствовала, как ее щеки краснеют от обиды.
– Я вовсе не смеюсь.
– Нет, смеешься! Ты считаешь, что я – круглая идиотка, над которой можно…
– Я не считаю тебя идиоткой.
– Ты меня презираешь!
– Это тебе кажется. – Эд без улыбки посмотрел на нее. – Ты действительно думаешь, что ничего не значишь для меня, Кендис?
Кендис подняла голову и заглянула прямо в его темные глаза. Эд смотрел на нее так, что она вдруг почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Не в силах отвести взгляд, Кендис продолжала сидеть неподвижно. Сорванный ветром лист запутался у нее в волосах, но она не обратила на это внимания.
Прошла, казалось, целая вечность, но никто из них так и не двинулся с места. Потом – очень медленно – Эд наклонился к ней. Подняв руку, он провел пальцем по щеке Кендис, коснулся подбородка и уголка губ. Кендис по-прежнему не шевелилась, парализованная внезапно вспыхнувшим желанием, которое было столь сильным, что почти пугало.
Эд наклонился еще ниже, его губы коснулись мочки ее уха, потом шеи, и Кендис вздрогнула, не в силах справиться с собой. Она страстно желала продолжения! И вот наконец Эд поцеловал ее в губы – сначала нерешительно, почти робко, потом со все большей жадностью. На мгновение оба замерли, потом, отстранившись, очень серьезно поглядели друг на друга. Никто из них не произнес ни слова. Так прошло несколько секунд, потом Эд решительно поднялся, помог встать Кендис и повел ее в дом. Она пошла за ним без возражений, и только ноги ее слегка подгибались, как у новорожденного теленка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113