Я отчаянно пыталась представить себе страницы книги заклинаний, которая осталась в кабинете Кристиана.
– В чем дело? Почему ты остановилась? – спросила Белинда взволнованным шепотом, не спуская глаз с нацистов, которые не спеша подходили к нам.
– Да у нас здесь ведьмы, парни, – весело сказал главный нацист, поигрывая битой. – А что мы делаем с этими грязными отродьями?
– Убиваем! – взревела толпа, поднимая вверх свое оружие.
– Я не могу вспомнить конец заклинания, – пробормотала я Белинде, снова пытаясь припомнить слова. – «Откройте мне свои души, наполненные кровью, виной и страхом. Я напьюсь от вас звериного зелья со вкусом…» Черт! Вылетело из головы! Никак не могу вспомнить, что там дальше.
– Пиво? – предложила Белинда, пятясь назад. Я пожала плечами:
– Что-то похожее. Сейчас, сейчас… есть! – Я лихорадочно замахала руками. Затем я быстро заговорила, протягивая мысленно ниточку к тьме внутри Адриана, вычерчивая в воздухе символы, которые медленно плыли к жертвам: – Хранители четырех сторон света, откройте мне свои души, наполненные кровью, виной и страхом. Я напьюсь от вас звериного зелья со вкусом скисшего пива!
Парни остановились, озадаченно глядя на нас. Я выжидательно следила за ними, гадая, как именно они начнут превращаться в маленьких серых созданий. Но секунды бежали, а ничего не происходило, если не считать того, что двое икнули, а третий почесал за ухом. Они по-прежнему оставались людьми.
Ну конечно, если считать нацистов людьми.
– И это все? – спросила Белинда, переводя взгляд с меня на парней. – Может, надо еще что-то добавить к заклинанию? Они разве не будут меняться? Или они только внутренне стали мышами, а с виду остались людьми?
– Видимо, есть что-то еще, но я не помню, что именно. Хм. Ладно. Как насчет этого: «Наци, наци, подите прочь, станьте крысами в эту же ночь!»?
Над нашими головами раздались раскаты грома. Опавшая листва взмыла вверх маленьким торнадо. Белинда испуганно крикнула и спряталась за меня. Я закрыла лицо руками, чтобы сухие листья не выцарапали мне глаза. Нацисты все до единого попадали наземь, закрыв головы руками.
Листья были такими беспощадными, а ветер таким холодным, что я на секунду отвернулась, а когда повернулась вновь, внезапный порыв ветра исчез так же неожиданно, как и появился. Листья снова опали на асфальт. Среди них лежали бесформенные серые кучки.
– Сработало? – спросила Белинда, протягивая к ним руку.
– Похоже, что да, – сказала я.
– Но они не крысы, – сообщила она очевидный факт.
– Нет, не крысы, – вздохнула я, обходя вокруг. – У меня с проклятиями раз на раз не приходится. Пожалуй, это знак свыше бросать это дело. Хотя надо признать, что есть в этом какая-то высокопарная справедливость.
– Ты думаешь? – спросила она неуверенно, следуя за мной по пятам.
Я улыбнулась:
– Кому еще превратиться в кучу мусора, как не нацистам?

Глава 21

Дом казался слишком уж тихим, когда мы вошли. Ни звука, ни шороха, воздух был плотным и обжигающе холодным.
– Хм! Еще одним нацистом, похоже, меньше, – пробормотала я, поддев ногой бурую массу рядом с картонной коробкой, в которой лежали пивные банки. Я вытянулась, как ретривер в стойке, стараясь открыть свое сознание дому.
– Ты чувствуешь Адриана? – шепотом спросила Белинда, изо рта ее вырвался пар, подчеркивая морозность воздуха. Судя по количеству бурых кучек слизистой грязи, на которые мы наталкивались по коридору и дальше на покрытых ковром лестницах, мое проклятие оказалось всепроникающим. Так что нам не было причины перешептываться, но, как ни странно, я чувствовала себя так же, как и она. В доме было слишком тихо. Мне казалось, что если Адриан, Сейер и Себастьян сойдутся в битве, то дом будет сотрясаться до самого фундамента, но пока мы шли по темным коридорам, заглядывая во все комнаты, дом оставался безмолвным, будто затаил дыхание перед отчаянным ударом.
– Нет, я не чувствую его. А ты чувствуешь Сейера? Мы спустились по ступеням вниз. Она покачала головой, лицо ее было белее мела.
– Может, воспользуешься ментальной связью? – предложила я, растирая руки, покрывшиеся гусиной кожей, и огляделась вокруг. В доме, похоже, было холоднее, чем на улице. Нацисты недолго пробыли в доме Кристиана, но этого хватило им, чтобы раскрасить свастикой и фашистскими призывами чудесные стенные панели из красного дерева.
Она снова покачала головой:
– Я не могу.
Я оглянулась на нее, стоя на нижней ступеньке лестницы.
– Что ты имеешь в виду? Не можешь, потому что не хочешь выдать себя? Не хочешь, чтобы Сейер знал о твоем присутствии?
– Нет, не могу – значит просто не могу. Раньше, до того как мы воссоединились, у меня получалось, а теперь… – она отвела взгляд, – не могу. Что-то пошло не так после этого.
– Странно. Ну да ладно, что уж теперь делать. Обойдем дом и найдем их. – Я молча помолилась, лишь бы найти Адриана живым. Меня потрясло то, что я не могла связаться с Адрианом. Я инстинктивно понимала, что он разорвал контакт со мной, когда встретился с Сейером, чтобы защитить меня. Но даже когда я разрывала с ним связь, я все равно чувствовала его. А теперь не было ничего.
Мы нашли Мелиссанду в подвале, связанную и с кляпом во рту, ее длинные светлые волосы занавеской закрывали лицо. Она откинулась на стуле, к которому была привязана.
– Мелиссанда! – Белинда подскочила к ней и опустилась на колени. Я обошла стул и нахмурилась, увидев, чем именно связали Мелиссанде руки. Я дотронулась до ткани и нахмурилась еще сильнее, когда на меня нахлынули воспоминания. – Что с тобой случилось? Ты в порядке? Бедная Мелиссанда!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86