Стреляешь в белый свет, как в копеечку, но шум создается достаточный, чтобы не оставлять противника в благостном вальяжном состоянии.
И – кувырки. Через голову, плечо, вперед, назад и сразу огонь. Не запутаться, в какой стороне враг, и опять-таки думать не о собственном приземлении, а о необходимости нажать на спусковой крючок.
За тренировкой группы Заремба наблюдал издали. Делал это не из желания подсмотреть что-то в замочную скважину, а из чувства самоуважения: его пока никто не представлял как командира. Но глаз уже отмечал главный недостаток, который он не хотел бы видеть у своих подчиненных: группы как таковой еще не существовало. Стреляли шесть человек, которые занимались на огневом рубеже каждый сам по себе. Патроны снаряжали молча, ждали своей очереди на стрельбу в одиночестве, тем более к стреляющему никто не подходил, мишени не осматривал, советов не давал.
Исключение в какой-то степени составила женщина, возле которой старался находиться поближе высокий светловолосый парень с косичкой в волосах. Но судя по всему, здесь присутствовала не забота о качестве стрельбы, а что-то из области любовной лирики.
– Ну, и как они вам на первый взгляд? – поинтересовался Вениамин Витальевич.
Ни должности своей, ни звания, ни даже фамилии он не назвал при знакомстве. Это из чекистских замашек, а когда он беспрепятственно – милиция и руководство полигона взяли под козырек – проехал на закрытый участок «Вымпела», Заремба утвердился окончательно: звания и должности сегодня – ерунда. Главное – от чьего имени ты действуешь.
От чьего имени действовал Вениамин Витальевич, оставалось секретом. Его фраза «Я из Кремля» – слишком общая. Тот пижон, из-за которого подполковник расстался с погонами, тоже приезжал в Грозный от имени Кремля. На прощальном ужине, обращаясь к офицерам бригады, Заремба с грустью предугадал:
– Генералов и начальников снимают и назначают, а воевать будем мы. Теперь уже – вы…
В Чечне он сам уже перестал не то что запоминать в лицо все новых и новых своих начальников, а и фамилии их не записывал. Они менялись как носовые платочки у экзальтированных, слезливых дам. Чтобы спасти лицо в чеченской авантюре, Москва делала отчаянные попытки найти среди военных симбиоз волка и овцы. Хотели спихнуть весь позор на армию, да еще так, чтобы она не взбунтовалась. И одновременно закрыть вспенившиеся рты правозащитников, робко, но уже повякивающих на власть за Чечню. Требовалось учитывать Кремлю и мрачные лица тех, кто жаждал быстрого успеха хоть в чем-нибудь.
В итоге получалось совсем ни к черту, совсем плохо: ни боевых действий, ни мира, одни подлости. С обеих сторон. В такой ситуации на войнах народу гибнет всегда больше.
– Ну, так что? – напомнил о себе Вениамин Витальевич, увидев, что спецназовец ушел в воспоминания.
– Женщина-то зачем?
– Марина? Жила в Грозном, знает язык. И ко всему – чемпионка МВД по пулевой стрельбе.
– Остальные?
– Ее светлый ухажер – Иван Волонихин, – не мог не заметить отношений парочки и кремлевский посланник. – Альпинист, мастер по выживанию в экстремальных условиях. А главное – врач. Тот, который снаряжает магазин патронами, – Семен Дождевик. Прапорщик, десантник. Или, как вы нас поправляете – сначала десантник, а потом все остальное, – польстил Зарембе Вениамин Витальевич, увидев на груди у подполковника десантную тельняшку.
– Дальше, – постарался остаться равнодушным спецназовец: ему надо сколачивать команду для боя, а не для пьянки.
– Мишени пинает, недовольный, – капитан Василий Туманов. Пограничник. Всю жизнь на заставах, прекрасно знает горы.
– Горы знают многие, – не удовлетворился кандидатурой Заремба.
– Немногословен, – вытерев пот со лба, добавил плюс Вениамин Витальевич.
Заремба отметил, что он мгновенно потел при малейшей нестыковке с его отработанными планами. Нет, он не из КГБ, там таких не держали. Он в самом деле из Кремля.
– Меня это не касается, – снова не согласился подполковник с методом, по которому отбирали кандидатов. – Может кому-то и нужны молчуны, а мне – профессионалы. А там пусть хоть арии поют, хоть «Лебединое озеро» танцуют.
– Отчаянный. Говорит и делает, – выдал последний аргумент собеседник.
– Ладно, посмотрим. Эти двое? – указал спецназовец взглядом на оставшихся парней.
– Левый – капитан Юра Работяжев. Минер: ставит, снимает, подрывает. Был контужен в Таджикистане. Второй – Игорь Чачух, бывший летчик. Но… – опередил он новое недовольство спецназовца, – кандидат по всем немыслимым видам спорта. После увольнения в запас сам обивал пороги военкомата: призовите хоть куда-нибудь. Свой человек.
– Меня представите вы?
– Да, пойдемте.
Группа встретила их внешне равнодушно, хотя взоры подчиненных сошлись на Зарембе еще до того, как его представили. Командир – он и щит твой, и меч. Награда и взыскание. Будущее. Кучер твоих нервов. С кем поведешься, от того и наберешься. Пословица старинная, наверняка по другому поводу придуманная, но для армии более всего подходящая. Единственная оговорка – командира не выбирают, его всучивают как конфетку в неизвестной обертке: что-то есть, а вкус и сорт пока неизвестны…
– Ну вот вы и все вместе, – произнес Вениамин Витальевич, давая понять и командиру, что замен в группе не предполагается. – Задание в общих чертах вам известно: в отряде Одинокого Волка имеются документы, которые могут пролить свет на многие моменты войны в Чечне. В Кремле очень заинтересованы их получить. Надеемся на вас.
У Зарембы выстраивалась масса вопросов, на которые, – он не был наивен, – ответов получить невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66