Суслов пригласил будущего посла в кресло, первым опустил в стакан с чаем кружок лимона.
— Да, Амин просит к себе именно такого посла. Если боитесь... — здесь Табеев усмехнулся, и Суслов поправился: — Если есть какая-то причина не ехать, то будем считать, что разговора этого не было, мы вас поймем.
— Я согласен, Михаил Андреевич.
— Хорошо. После обеда зайдем к Леониду Ильичу.
Брежнев был еще короче:
— Молодец, что согласился. Мы на это и рассчитывали. Андрей Андреевич только что сообщил, что они связались с Амином и он доволен вашей кандидатурой.
У военных тоже особых проблем не возникло. Советником в Монголию как раз собирался ехать генерал-полковник Магометов Солтан Кеккезович, карачаевец, первый заместитель командующего Забайкальским военным округом. И если Табееву Брежнев дал неделю на сборы, то министр обороны Магометову на все про все, как лейтенанту, — два дня. Утром Солтан Кеккезович улетел по вызову в Москву, а в обед к его жене приехал командующий войсками округа генерал-полковник Салманов.
— Александра Ивановна, у меня к вам разговор.
Та, нащупав кресло, села. Никто, наверное, не шел так трудно в Вооруженных Силах к званию генерал-полковника, как ее Солтан. В сорок четвертом, когда Сталин выслал карачаевский народ в казахские степи, Магометова спасло лишь то, что был на фронте. И даже когда пришло на все фронта указание срочно отозвать карачаевцев, комполка отправил своего начальника разведки капитана Магометова в такой глубокий рейд по тылам противника, что тот вернулся в полк только где-то через месяц, когда страсти вокруг отзыва карачаевцев приутихли, а большие чины из особых отделов отъехали подальше от пуль.
После войны в первый же отпуск приехал майор Магометов к себе в Карачаевск. В комендатуре, куда зашел отметить документы, фронтовик-капитан затолкал его к себе в кабинет, продержал до вечера:
— Вот что, майор, я тебя не видел, и ты здесь не был. Иди, и лучше по тропам, и не возвращайся больше сюда. Мне приказано задерживать и отправлять в комендатуру всех возвращающихся карачаевцев.
Через год, в следующий отпуск, поехал в Казахстан. Ходил от селения к селению, от юрты к юрте — искал родственников. Содрогался: как только смог его теплолюбивый, привыкший к горам народ выжить в степных холодах? А входить в спецпоселения можно лишь по особым пропускам, а разговаривать с выселенцами — только в присутствии оперуполномоченных... Спасло лишь то, что имел полную грудь орденов и нашивок за ранения. Нашел-таки мать и родственников, сумел даже поселить их в одном месте. Зато по службе — затор. Дважды подавал документы в бронетанковую академию, но сначала придрались к оформлению документов, на второй год уже более существенная зацепка появилась — нет аттестата за военное училище. Разозлился — экстерном сдал экзамены вЛенинграде за военное училище. Приняли — со скрипом, но приняли. Однако злость, видимо, не остыла, потому что за год академии сдал экзамены сразу за три курса.
Короче, было чего испугаться Александре Ивановне. И хотя на дворе стоял конец семьдесят девятого, но этот срочный и непонятный вызов в Москву, приезд самого Салманова...
— Да не беспокойтесь вы, Александра Ивановна, — чувствуя, что испугал жену своего заместителя, но не поняв чем, попросил командующий. — Просто ваш муж получил назначение ехать главным военным советником в Афганистан. Он вернется сегодня вечером, но завтра утром вы должны уже убыть.
— Как... утром? — Александра Ивановна оглядела только что полученную квартиру, расставленную мебель. А книги! Книг-то сколько, на одну их упаковку три вечера надо.
Салманов вздохнул:
— Ничего не поделаешь, Александра Ивановна. Я дам команду, чтобы прислали взвод солдат, они помогут сколотить ящики, все упаковать.
Солтан Кеккезович прилетел в самом деле под вечер. Ночь сдавал должность — сейфы, планы, карты, документы, а в шесть утра устроил прощальный ужин-завтрак.
— Я не могу лететь, у меня температура поднялась от всего этого, — подошла к командующему Александра Ивановна. — Пусть Солтан летит, я потом, когда поправлюсь.
— Вы должны лететь вместе, Александра Ивановна. Извините, но я должен посадить вас в самолет.
— Я правда не могу. У меня тридцать девять с половиной температура.
— Александра Ивановна, сейчас. Это решение ЦК.
Так вот отбирались в Афганистан те, на кого потом ляжет вся ответственность за прием и размещение ограниченного контингента. Ходит у военных байка про Сталина на эту тему. Вроде бы подивилась однажды Фурцева, почему это военные денег получают больше, чем инженеры. Сталин попыхтел трубкой, потом велел привести ему с улицы первых попавшихся инженера и офицера.
Приводят инженера.
— Мы решили, дорогой товарищ, послать вас на работу в Сибирь, — говорит ему Сталин. — Сколько вам потребуется времени на сборы?
Инженер ни жив ни мертв, но глазами повел, всех осмотрел, сориентировался:
— Два дня на сдачу дел, день-два на сборы и сдачу квартиры. За пять дней управлюсь, товарищ Сталин.
Приводят военного.
— Мы решили, дорогой товарищ капитан, послать вас служить в Сибирь. Сколько вам потребуется времени на сборы? — повторяет свой вопрос Сталин.
— А сколько времени до отлета самолета, товарищ Сталин? — спросил капитан.
— Вот за что, товарищ Фурцева, мы и платим военным деньги.
Было, не было такое — скорее всего, конечно, не было, но смысл улавливаем. И потому сидела, разметавшись от жара в кресле самолета, жена нового главного военного советника, рядом жались притихшие от нового поворота в жизни дети — Лиля и Роман. И один Солтан Кеккезовнч проходил все девять тысяч километров от Читы до Москвы по самолету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143