– Не хочешь, не верь, а я точно знаю, Ермак это строил. – Петр подмигнул Сергею. – Мне профессор сказал. Историк.
– Знаю я этого историка… – проворчал священник.
– Не любо – не слушай…
– А и врать не мешай…
– Ладно, – сказал наконец Егор Малашкин. – Завелись! Будет еще время язык почесать. Давайте-ка устроимся сначала. А то, понимаешь, завели треп, старик да поп…
– Все-все, – замахал руками Петр. – Идем-идем…
Караван пришел в движение. Егор еще что-то ворчал под нос, но его уже никто не слушал.
Крепость впечатляла.
Высокий, в два человеческих роста частокол из толстых бревен, три сторожевые башни и палисад по всей протяженности стены. Внутри стоял здоровенный бревенчатый дом, который сам по себе уже мог быть крепостью. Пройдя ворота, Сергей увидел, что изнутри стена была обсыпана землей так, что добраться до палисада легко можно было с любой точки.
– Внушает? – поинтересовался Михалыч.
– Не то слово. – Сергей на какое-то время позабыл про усталость. – Ты здесь был уже?
– Только слышал. Местные используют это место как перевалочную базу, когда на охоту идут. Зверья тут навалом. Так что есть где отсидеться…
Гриша, как всегда, молча рассматривал ворота.
– Чего думаешь, Гриш? – спросил Михалыч.
Тот пожал плечами и обозначил в ладонях что-то массивное.
– Понятно…
– Заходите уже! – крикнул Петр. – Обживаться надо…
Дом имел два этажа. Однако, когда Сергей вошел внутрь, он увидел, что второй этаж – это только видимость. На самом же деле здание являлось просто крепостью в миниатюре. Никаких перекрытий, стеньг, внутренняя палисада, лестницы, окна-бойницы и крыша. Один большой зал, с огромной печью в центре и расположившимися вокруг нее лежанками. Запас дров, бадья для воды, большой стол и приютившиеся к нему скамьи.
Самойлов уже возился с печью. Дрова с треском разлетались под топором.
– Скоро тепло будет, – гудел Петр. – Скоро… Давайте устраивайтесь.
Он хлопнул Сергея по спине. Онемевшие мышцы отозвались болезненной дрожью.
– Устал?
– Не то слово…
– Ничего! – Бодрый Петр Фадеевич воспринимался как нечто не из этого мира. – Ничего! Согреешься, отойдешь, поедим как следует… В эту ночь на дежурство тебя ставить не будем…
Он говорил, говорил… Сергей слышал его голос, но не четко, через нарастающий гул в ушах.
– Присядь, – откуда-то издалека сказал Михалыч.
Крепкие руки подвели его к скамье. Ноги Сергея подогнулись, он сел… Потом подпер голову ладонью… А затем легко-легко провалился в угольно-черную темноту.
– Готов, – кивнул Михалыч.
– Умаялся… – сказала Маша, кивая на Сергея. – Как вообще дошел, непонятно. Отец темп держал самый медленный… Потому и тащились так, что я вас догнала.
– Да я понимаю… – Михалыч обнял жену за плечи. Вокруг суетились мужики, обустраиваясь на ночлег.
Михалыч нежно поцеловал ее в висок. Прижался носом к ее волосам, вдохнул глубоко запах самой дорогой ему женщины.
– Ладно, ладно… – чуть отстранилась Маша. – Не время…
Она ушла, а Михалыч осторожно положил под голову Сергею меховую мягкую шапку.

72.

Из телефонных переговоров:
– Антон Михайлович?! Антон Михайлович?! Это Калугин!
Шорох помех, потрескивание.
– Антон Михайлович!
В сторону:
– Да етить твою мать! Что ж за связь?! Мы в каком веке живем?
Помехи. Через шум и треск:
– Калугин! Слышу тебя. Как из бочки говоришь… Давай медленно… Черт знает что… Ты по какому телефону разгова… – Щелчок. -…тебе же выдали… – Шорох. -…А ты что там… – Завывание.
– Да по спутниковому, по спутниковому!
Помехи. Глухое молчание.
– Ну, через коня же в задницу!
– О! Слышу тебя, Калугин. Сейчас лучше… Давай, что там?
– Никаких следов наших командировочных я не обнаружил. В этих краях их не было. Пропали. Не знаю даже, что и думать… Связь, простите, Антон Михайлович, говно! Если и у них такое было, то запросто можем разминуться.
– Об этом не заботься. Черт с ним, если разминешься…
– В остальном пытаюсь добраться до этой деревни. Местные органы обещали помочь, но сейчас нельзя. Пурга. Даже вездеходы не ходят.
– Хорошо, Володенька, хорошо. Постарайся! Постарайся, родной. А я тут тоже напрягусь. Ищу одного человека. У меня такое чувство, что только он нам поможет. И запомни, если Лаптева найдешь, не форсируй. Не форсируй! Если диски у него, не форсируй. Свяжись со мной, обязательно. Я с нашими военными в плотной смычке сейчас. Лаптев мужик отчаянный… Не верю я, что он по злому умыслу… – шорох.
– Пропадаете! Антон Михайлович?!
– …летел. Если найдем, то… – Хрипы, писк. -…поможет только… – Шипение. – Понял меня?
– Ну… В общем и целом. Связь паршивая…
– И черт с…
Гудки.
– Что, Владимир Дмитриевич, спутник убежал? – поинтересовался Иванов.
– Да как он может убежать?! Он на геосинхронной орбите. Он не всходит и не заходит…
– Да я знаю. – Иванов пожал плечами. – Только, по ходу дела, он ушел.
– А… – Калугин открыл было рот, чтобы возразить, но против логики фактов переть было не с руки. – Да, видимо… Одно из двух. Или объявили войну и начали спутники сбивать, или он ушел… Хотя уйти он не мог. И про войну ничего не говорили.
– Ну, есть еще третий вариант, – подал голос молодой лейтенант местной милиции.
– Какой? – спросил Калугин.
Они сидели в теплой, хотя и изрядно прокуренной комнате небольшого отделения милиции. Одноэтажное здание, где размещались эмвэдэшники, было занесено снегом, мороз щедро разрисовал узорами стекла, но внутри жарко горела печка. Милиционеры с интересом смотрели на неожиданных гостей, то и дело забегая под разными благовидными предлогами. Стрельнуть сигаретку, чайку попить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120