ЧАНС (у телефона): Иди сюда, вызови ее опять.
ПРИНЦЕССА: Машину оставлю в Нью-Орлеане и полечу… в… в… в Таксон. А Штраус пусть займется рекламой. Надо замести следы этих двух недель в аду!
ЧАНС: Вызови ее опять.
ПРИНЦЕССА: Зачем?
ЧАНС: Поговори с ней обо мне и Хэвенли.
ПРИНЦЕССА: Поговорить о мальчике с пляжа, которого я подобрала, чтобы забыться от страха? Теперь? Когда конец кошмару? Связать свое имя – Александры дель Лаго – с именем… Ты ведь просто использовал меня. Использовал. Когда ты был мне нужен, ты закричал: «Носилки ей!». Что ж, мне не понадобились носилки, я добралась сама. Как всегда. Я снова пришла в свою людоедскую страну… Чанс, ты уже миновал что-то. Прошлому возврата нет. Твое время, твоя юность – они прошли. Это было единственное, что ты имел.
ЧАНС: Кто это говорит? Посмотри! (Поворачивает ее к зеркалу.) Посмотри в зеркало. Что ты там видишь?
ПРИНЦЕССА: Я вижу Александру дель Лаго, актрису и звезду! А теперь – посмотри ты.
ЧАНС: Я вижу Чанса Уэйна…
ПРИНЦЕССА: Франца Альберцарта, лица которого безжалостно коснется завтрашнее солнце. В юности тебе повезло – твои золотые волосы были увенчаны лаврами. Но золото тускнеет, а лавр высыхает. Смотри, жалкое чудовище… Конечно, я чудовище тоже. Мы оба чудовища. Но с большой разницей. Знаешь, в чем она? Я скажу тебе. Из муки и страсти своего существования я создала нечто такое, что можно открыть всему миру, нечто прекрасное – искусство. Сладкоголосая птица юности, которая поет в моей душе, есть жажда творчества. А ты? Ты вернулся в город, где родился, к девушке, которая никогда не встретится с тобой, потому что ты поселил в ее душе холод…
Чанс замахивается, чтобы ударить ее, но кулак меняет направление, и он резко ударяет себя в живот, сгибаясь с криком раненого зверя. В пальмовом саду шепот музыкальной темы-жалобы.
ЧАНС: Ничего нельзя повторить дважды.
ПРИНЦЕССА (ее силы истощены, гнев прошел, лицо и голос ее меняются. В это мгновение она поняла: будущее для нее – отнюдь не триумфально. Она все еще сохраняет величественный вид, набрасывая на себя светлую норковую накидку, которая тут же съезжает с ее плеч. Принцесса даже не замечает этого. Чанс подбирает накидку. Укутывает ее плечи. Она презрительно улыбается, стоя к нему спиной. Затем решительность ее улетучивается, она оборачивается к нему и смотрит большими темными глазами, в которых страх одиночества и нежность): Ты едешь или остаешься?
ЧАНС: Остаюсь.
ПРИНЦЕССА: Оставаться здесь нельзя. Я отвезу тебя в соседний город.
ЧАНС: Спасибо, но – нет, принцесса.
ПРИНЦЕССА (взяв его за руку): Тебе надо уехать со мной. Мое имя связано с твоим, мы вместе зарегистрировались в отеле. Чтобы с тобой не случилось, в это буду впутана и я.
ЧАНС: Все что со мной могло случится, уже случилось.
ПРИНЦЕССА: Что ты пытаешься доказать?
ЧАНС: У всего есть свой смысл, не так ли, принцесса? Если жизнь лишена смысла, значит, ты просто ее не сделал. Чего-то не хватило. Ведь смысл должен быть во всем.
ПРИНЦЕССА: Я пошлю посыльного за багажом, а ты спустишься с ним.
ЧАНС: Я не часть твоего багажа.
ПРИНЦЕССА: А чем ты еще можешь быть?
ЧАНС: Ничем. Но и не частью твоего багажа.
Здесь очень важно, чтобы поведение, интонации Чанса означали самосознание, а не жалость к себе. В нем должно появиться нечто вроде достоинства и честности человека на смертном одре. В обоих – и в Чансе, и в Принцессе – потерянность, обреченность без сентиментальности, но с истинным достоинством, с которым глядят в лицо палачам на рассвете. Потому что и Принцесса в равной степени обречена. Она не может повернуть назад стрелки часов, как этого не может и Чанс. Часы равно безразличны к обоим. Принцессу ждет всего лишь временное возвращение к эфемерной славе. То, что сообщила Салли Пауэрс, может быть, и правда. Но сказать, что впереди триумфы, было бы искажением перспективы. Принцесса неосознанно чувствует это. Когда садится рядом с Чансом на постель, лицом к публике. Они сидят, как два пассажира в поезде на одной скамье.
ПРИНЦЕССА: Чанс, надо ехать.
ЧАНС: Куда? Мне нельзя было ехать дальше своей юности, но я проехал.
ПРИНЦЕССА: Ты еще молод, Чанс.
ЧАНС: Принцесса, возраст иных людей можно определить по уровню гнили, которая скопилась в них. А по этой мерке я древний старик.
ПРИНЦЕССА: И я мертва, как древняя мумия… Смешно? Мы все еще сидим здесь вместе, бок о бок, как будто занимаем одну скамью в поезде… Смотри. Этот маленький ослик все ходит и ходит по кругу, вытаскивая воду из колодца… (Показывает, как будто из окна поезда.) Смотри, пастушок гонит стадо. Какая древняя страна – время стоит. Смотри…
Тиканье часов раздается громче.
ЧАНС: Послушай, я и не знал, что в этой комнате были часы.
ПРИНЦЕССА: Наверное, часы есть в каждой комнате, где живут люди…
ЧАНС: Они идут спокойнее, чем бьется сердце. Но это медленный динамит, постепенный взрыв, и он разнесет в мелкие обломки мир, в котором мы жили… Время, кто может победить его? Святые или герои? Только не Чанс Уэйн. Чем я жил, чем? Временем?
ПРИНЦЕССА: Да, временем.
ЧАНС: Грыз его, как крыса перегрызает лапу, зажатую в капкан. А потом, безногая, но свободная, не может бежать и истекает кровью, пока не умрет…
Тиканье часов стихает.
ТОМ МЛАДШИЙ (за сценой): Мисс дель Лаго…
ПРИНЦЕССА: Кажется, они выкрикивают нашу… станцию…
ТОМ МЛАДШИЙ (все еще за сценой): Мисс дель Лаго, я достал шофера для вас.
На галерее появляется полицейский. Молча останавливается и ждет. Сцену следует играть как бы между прочим. Словно это обычный, знакомый ритуал.
ПРИНЦЕССА (поднимается с постели с какой-то усталой грацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20