– Что это значит, Фридель? Разве твое сердце зачерствело, ты не сказал ни одного слова в защиту несчастного?
– Я хорошо знал, что ты никогда не решишься казнить его, – сказал Фридель, улыбаясь.
– А лучше было бы повесить его, – сказал Эббо, задумавшись – Стоило ли барону заставлять своих вассалов презирать себя за то, что сжалился над таким негодяем.
Радость матери даже не очень утешила Эббо, он был теперь в таких годах, когда слабости стыдятся более, чем преступления. Он проходил теперь самую критическую фазу жизни, постоянно раздражаемый и подстрекаемый кровным врагом, и в такие времена, когда общее сочувствие всегда было на стороне победителя. Положение делалось все сложнее и сложнее. Адлерштейнские владения были почти всегда в осадном положении, а Христина, когда провожала куда-нибудь сыновей, вспоминала о судьбе их отца. Снег, который Христина так часто встречала, как друга, и на нынешний раз был желанным гостем не только потому, что защищал от врагов, по потому еще, что ограждал от посещений сэра Казимира, который конечно явился бы вооруженный аргументами, слишком подтверждаемыми опасным положением сыновей Христины.
ГЛАВА XX
Месть на Спорном Броде
Снег растаял; река, вышедшая из берегов, вошла снова в свое русло, хотя воды были еще очень высоки. Был прекрасный весенний вечер; Эббо показал брату несколько телег, направляющихся к ущелью.
– Брод еще очень опасен, трудно будет им проехать. Надо собрать людей.
И Эббо протрубил в рог, говоря:
– Эти плуты очень ловки, когда надеются воспользоваться багажом какого-нибудь честного торговца.
– Смотри, – сказал Фридель, показывая на кустарник по ту сторону луга, окаймлявшего брод; на деревьях были еще почки, листьев нигде еще не было. – Не сидит ли змея в лесу? Кажется я вижу, что блестит ее чешуя.
– Боже милостивый! Эти разбойники подстерегают телеги на наших землях! – вскричал Эббо.
И, снова приставив к губам свой рог, он издал три звука, хорошо знакомые в окрестности; эхо повторило их по соседним скалам; вскоре в ответ послышались радостные крики, и братья поспешили вооружиться.
Мать ни слова не сказала, и не старалась остановить их, даже помогла Фриделю надеть кольчугу.
– Нам надо спуститься по самой ближайшей тропинке, – сказал Эббо, – и нельзя надевать тяжелой амуниции. Не бойся ничего, матушка, позаботься лучше приготовить гостям хороший ужин. Ну, Гейнц, мы теперь померимся с этими Шлангенвальдскими победителями. Можешь ли идти тропинкой через горы?
– Могу даже спуститься на дно оврага, если бы мог нанести там добрый удар Шлангенвальду, отвечал Гейнц.
– Да, для того, чтобы барон пустил на свободу и эту добычу, – ворчал Коппель. Но слова эти были покрыты голосом Эббо, дававшего приказания людям, пока Фридель и Гатто раздавали оружие. Между тем, караван остановился с очевидной целью освидетельствовать местность. Человек верхом переехал через Брод, и вероятно нашел, что проехать можно, – телега стала готовиться в путь.
– Ну, теперь настало наше время, – сказал Эббо, стоявший со своим отрядом на площадке скалы, расположенной между замком и крутой тропинкой, спускающейся к долине. Первая телега еще могла пройти, но вторая или третья непременно потонет в грязи. Теперь пусть змея нападает на путешественников; орел бросится на змею!
Близнецы стали на колени, и приняли благословение матери. Затем бросились вниз по тропинке, как олени, и вскоре исчезли за скалами и кустарниками. Дрожа от страха, Христина благодарила небо, помышляя, какая разница между этим днем и тем, когда она, закрыв лицо руками, с отчаянием смотрела в окно на то, что происходило на Спорном Броде.
Две телеги прошли благополучно, но третья глубоко завязла в песке и опрокинулась от усилий лошадей. В ту же минуту на путешественников напала вооруженная шайка, засевшая в кустарниках. Христина могла видеть только, как лошади становятся на дыбы, люди выскакивают из реки. Вдруг из-за звона оружия и боевых криков, Христине слышится знакомый голос: «Орел и Шлем!». Шлемы Эббо и Фриделя блестят на солнце: близнецы опередили свой отряд; но Коппель, вооруженный своим тяжелым топором, тотчас же догнал их, широкоплечий Гейнц следует по их пятам. Новая свалка, и теперешние победители побеждены! Беглецы кинулись к шлангенвальдским лесам! Слава вам, храбрые адлерштейнские близнецы, вы благородно сражались перед глазами своей матери! Который это из вас показывает пальцем место, где удобно проехать людям, старающимся поднять телегу? Который разговаривает с одним из путешественников, по-видимому горожанином? Слава Всевышнему! Сыновья Христины – достойные рыцари, и они вышли из боя здравыми и невредимыми.
Четверть часа спустя быстрые шаги послышались по тропинке, и появилось лицо Фриделя, улыбающееся из-под шлема.
Обе корпорации согласились построить мост и разделить с бароном пошлину за земли и материалы, но они предпочли план, который простирал насыпь на берег Шлангенвальда, и предложили написать графу, приглашая его присоединиться к этому предприятию и пользоваться долей с барыша. Эббо не имел никакой возможности возражать, хотя был раздосадован оборотом, который приняло дело, и был вынужден подписать свое имя под письмом, вместе с прочими членами общества. Письмо это было отнесено к графу городскими герольдами, и все сговорились собраться в ратуше в день их возвращения.
– Почтенные вельможи, – сказали они, – граф фон Шлангенвальд не вручил мне никакого письма в ответ на ваше.
– Не поручил ли он передать что на словах?
– Да, ваша милость; но этого не следует повторять в вашем почтенном собрании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87