— Оно означает бурю, дурья башка, — объяснил Жезуино и потребовал новых подробностей. — Ты мне скажи по-честному, не зашло ли дело дальше, или вы действительно только держались за руки?Курио был против поцелуев, против первого объятия в развалинах Уньяна, когда они решили поговорить с Мартином, и многих других, которые случились в тот же день и в последующую неделю, пока они обсуждали предстоящий визит Курио к Капралу. Мариалва в связи с создавшейся ситуацией высказала два соображения. Первое: если они будут жить вместе после того, как все расскажут Мартину, поцелуи не имеют никакого значения. Мартину от этого ни холодно, ни жарко, ведь они не спят вместе. Подобное объяснение было очень удобным, так как освобождало от угрызений совести. Но с другой стороны, и это несколько противоречило приведенному выше заявлению, поцелуи так разволновали Мариалву, что она стала требовать немедленных переговоров с Капралом, хотя до этого говорила, что поцелуи ничего не значат. Теперь же она утверждала, что это прямой путь к пропасти. А между тем целовались они все чаще и со все большим пылом, так что перехватывало дыхание и болели губы. Поцелуи их были долгими, как жизнь и смерть, и Курио уже прокладывал опасную дорожку по плечу Мариалвы к округлостям грудей.Дольше нельзя было медлить, иначе они нанесут Капралу удар в спину. Мариалва трепетала в объятиях Курио; если он друг Мартину, он должен поторопиться со своим визитом. Прижимаясь к Курио и целуя его, она горестно вздыхала, ее мучили угрызения совести, ведь она так обязана Мартину. Но безумная любовь увлекает ее на путь бесчестья… Курио должен поспешить, иначе случится неизбежное…Курио предпочел бы умолчать о поцелуях и некоторых других подробностях, но он знал, что Жезуино нет смысла лгать. У Бешеного Петуха был дар ясновидения, он мог читать мысли, обладая чуть ли не колдовской проницательностью. Правду от него скрывать бесполезно, все равно он ее узнает…— Да… Поцеловал я ее несколько раз, но ничего больше не позволил…— Куда? В лоб, лицо, губы?И на потеху всей компании Жезуино стал подробно расспрашивать Курио, заставив его рассказать о каждом поцелуе и о дорожке, которую он проложил, в поисках родинки добравшись до груди.— Тебе надо объясниться с Мартином сейчас же, а то дело кончится плохо. Иди и поговори с ним, будь порядочным человеком. Иначе он разозлится и не сможет здраво рассуждать.Ипсилон считал эту затею опасной. Кто знает, как поступит Капрал: а вдруг он от гнева потеряет голову и убьет Мариалву и Курио? При этих словах Курио с мужественным и покорным видом пожал плечами: жизнь без Мариалвы для него не имела смысла. Пусть Капрал убьет его, что ж, он будет прав, ведь Курио осмелился засмотреться на жену друга и честно признавал это.— Засмотрелся? А поцелуи?Оказывается, именно поцелуи и имел в виду Курио, когда говорил о том, что засмотрелся на жену друга. Ни в чем другом он не мог себя обвинить, ни в чем другом он не был виноват перед Капралом. А если он и погибнет от руки Мартина, что ж, тот, кто познал вкус поцелуев Мариалвы, может и умереть.Только тут Ветрогон по-настоящему заинтересовался рассказом Курио. Каков же вкус поцелуев этой доны? Он, Ветрогон, знал в свое время одну женщину, поцелуи которой пахли мокекой из креветок. Поразительно! Он с ней недолго встречался, но она куда-то исчезла, и никогда больше ему не приходилось ощущать этот вкус на устах другой женщины. А что напоминает поцелуй Мариалвы?Курио не ответил Ветрогону, ему хотелось услышать мнение Жезуино. Бешеный Петух подождал, пока все замолчали, и тогда неторопливо заговорил. Он не думает, чтобы Мартин поднял стрельбу или набросился на Курио. Зачем? Ведь Курио держал себя достойно, верный священному долгу дружбы. Но разговор, конечно, будет нелегким. Если правда, будто капрал так любит эту женщину и предан ей настолько, что не может жить без нее, то удар для него будет страшным; сообщение Курио, очевидно, ошеломит его. А в таком случае действительно невозможно предвидеть, как он себя поведет.Массу, представив себе страдания Капрала, а также вкус его кашасы, предложил, чтобы друзья сопровождали Курио в этот день и могли бы удержать Мартина от безумных поступков. Все присутствующие встретили это предложение с энтузиазмом, только Жезуино решительно воспротивился. Дело это деликатное, объяснил он, затронута честь трех людей, и посторонние не должны в него вмешиваться. Друзьям не следует идти с Курио, а надо лишь проводить его до подножия склона и в баре подождать за кружкой пива. И когда Мартин выйдет из дома, они подзовут его, посочувствуют и помогут забыться. Если же из дома послышатся шум драки или выстрелы, они побегут туда и постараются успокоить отчаявшегося Мартина.На этом порешили, и Курио попросил друзей собраться утром следующего дня, до завтрака, когда Мартина они наверняка застанут дома. Жезуино согласился с этим — сейчас малейшее промедление могло стать роковым. Долго ли еще Курио будет в силах бороться с собой? Он на краю пропасти и в любой момент может свалиться в нее…То же говорила и Мариалва, когда они обнимались в безлюдных уголках Уньяна. Впрочем, в тот вечер свидание было коротким. Курио пришел возбужденный и, объявив о своем решении, назначил время — десять утра. Обычно в этот час Мартин, покормив птичек, играет на гитаре.Лицо Курио приняло трагическое выражение; назавтра ему предстояло вонзить нож в грудь своего лучшего друга. Пожалуй, он даже предпочел бы, чтобы Мартин убил его, так было бы лучше. Убил бы и его и Мариалву — платонических любовников, они лежали бы рядом в морге, и друзья отнесли бы их вместе к могиле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116