"Жорнал до Сул" посвятил Ромуло одну из самых длинных и красноречивых своих статей, которая заняла всю первую полосу и часть второй. Упоминавшиеся в статье мораль, Библия, честь семьи, достоинство Бастосов, их примерная жизнь, распутство оппозиционеров, в том числе и их лидера, развратная Анабела и необходимость уберечь Ильеус от разложения, которое уже тронуло весь мир, превращали ее в антологию нравов, кстати, весьма объемистую.
– Прямо антология глупости, - возмущался капитан.
Пылали политические страсти. Статья эта многим в Ильеусе очень понравилась, в особенности старым девам. Маурисио Каирес широко цитировал ее в речи при своем переизбрании на пост председателя братства: "...авантюристы, прибывшие из центров, где господствует коррупция, будто бы для проведения непонятных и ненужных работ, хотят развратить чистую душу жителей Ильеуса..." Инженер стал символом распутства и безнравственности. Скорей всего потому, что, трясясь от страха, сбежал из номера гостиницы и тайком пробрался на пароход, даже не попрощавшись с друзьями.
Если бы Ромуло попытался защищаться, бороться, то наверняка нашел бы у некоторых поддержку. Вспыхнувшая к нему антипатия не коснулась, однако, Малвины. Конечно, подробно обсуждался их флирт, поцелуи в кино и у ворот, находились такие, что заключали пари, подвергая сомнению ее девственность. Но, очевидно, потому, что стало известно, как девушка, не дрогнув, встретила рассвирепевшего отца, как она дала ему отпор и не склонила головы, когда он исхлестал ее -плетью, город симпатизировал ей. Когда две недели спустя Мелк повез Малвину в Баию, чтобы запереть ее в монастырской школе, в порту собралось много провожающих, пришли даже некоторые подруги по школе. Жоан Фулженсио преподнес ей коробку конфет, пожал руку и сказал:
– Крепитесь!
Малвина улыбнулась, и сразу потеплел ее холодный и надменный взгляд, нарушилась неподвижность статуи. Никогда прежде она не была так красива. Жозуэ не пришел в порт, но признался Насибу у стойки бара:
– Я ее простил. - Жозуэ был возбужден и разговорчив, хотя щеки его еще больше ввалились, под глазами появились огромные черные круги.
Присутствовавший при этом разговоре Ньо Гало поглядывал на окно, в котором улыбалась Глория.
– Вы, Жозуэ, что-то скрываете. Вас совсем не видно в кабаре. Я знаю всех женщин в Ильеусе и знаю, кто и с кем крутит роман. Мне известно и то, что ни одна не связана с вами. Откуда же у вашей милости такие синяки под глазами?
– Много работаю...
– Ну да, изучаете анатомию... От такой работы и я не откажусь... - Его наглые глаза перебегали с Жозуэ на окно Глории.
У Насиба тоже зародилось подозрение. Жозуэ сейчас что-то слишком равнодушен к Габриэле, даже шутить перестал с ней. Тут что-то не то...
– Этот инженер изрядно навредил Мундиньо Фалкану...
– Ничего подобного. Все равно Мундиньо победит.
Я готов держать пари.
– А я совсем в этом не уверен. Впрочем, даже если он и одержит верх, правительство признает выборы недействительными, вот посмотрите...
Переход полковника Алтино на сторону Мундиньо, его разрыв с Бастосами послужили примером для многих других. В течение нескольких дней за ним последовали полковник Отавиано из Пиранжи, полковник Педро Феррейра из Мутунса, полковник Абдиае де Соуза из Агуа-Преты. Было похоже, что авторитет Бастосов если и не будет подорван окончательно, то, во всяком случае, серьезно пошатнется.
Однако день рождения полковника Рамиро, отпразднованный через несколько недель после инцидента с Ромуло, показал, что эти предположения беспочвенны. Еще никогда день рождения полковника не праздновался с таким шумом. Утром город разбудил треск шутих, потом раздались приветственные крики, а против дома Бастосов и префектуры был зажжен фейерверк. Мессу служил сам епископ; в битком набитой церкви собралось братство святого Георгия в полном составе; проповедь отца Сесилио, произнесенная проникновенным мягким голосом, отметила достоинства полковника. На праздник прибыли фазендейро со всего района, приехал даже Аристотелес Пирес, префект Итабуны. Это была подлинная демонстрация силы. Празднество длилось целый день. Рамиро Бастос одного за другим принимал визитеров, встречая гостей в комнате, где стояли стулья с высокими спинками. Полковник Амансио Леал велел за свой счет угощать народ пивом, предвещая победу на выборах, которая будет одержана любой ценой. Даже некоторые оппозиционеры пришли поздравить Рамиро Бастоса, в том числе и доктор. Полковник принял их стоя, желая продемонстрировать не только свою власть, но и свое железное здоровье. В действительности же за последнее время оно серьезно пошатнулось. Раньше Рамиро Бастос производил впечатление пожилого, но сильного и крепкого мужчины, теперь он превратился в старика, руки которого все время дрожали.
Мундиньо Фалкан не присутствовал на мессе и не пришел поздравить полковника. Однако он послал Жерузе большой букет цветов с визитной карточкой, на которой написал: "Прошу Вас, мой юный друг, передать от меня Вашему достойному дедушке пожелания счастья. Находясь в лагере его противников, я, тем не менее, остаюсь его поклонником". Записка Мундиньо произвела невообразимый эффект. Все девушки Ильеуса пребывали в крайнем возбуждении. Жест Мундиньо казался им восхитительным, ничего подобного никогда не случалось в этом крае, где расхождение в политических взглядах означало смертельную вражду.
К тому же какое великодушие, какая изысканность!
Даже полковник Рамиро Бастос, прочтя записку и взглянув на цветы, заметил:
– И хитер же этот сеньор Мундиньо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165