– Откуда ты знаешь?
– Набао сказала.
– Надо выбираться отсюда, пока труп не откопали, – заключил Мик, одной рукой теребя шнурок от потерянного амулета, другой разгоняя дым благовоний.
– Мы попали в ад, – произнес Фил. – Вы заметили, какая красная здесь земля? Какая она красная! Из ада выбраться не просто. Совсем не просто. Хоть кто-нибудь из вас это понимает?

33

Лицо Джека сохраняло бесстрастность, но во взгляде таилась злоба. Мерзкие фотографии, как попало разбросанные по столу, лежали поверх карты района, которую он изучал как раз в тот момент, когда Кьем привел меня в его хижину.
После того как наш колдун закончил кадить благовониями и жечь свечи, он убедил меня посвятить
Джека в это неприятное дело. Старик завершил странный ритуал, обойдя хижину задом наперед и установив рядом с дверью «домик для духа», миниатюрную копию деревенской хижины, в которую поместил крошечные бамбуковые фигурки птиц, рыб и животных. Затем, желая внушить мне, что надо делать дальше, он применил нехитрый прием: осторожно брал мою руку и шептал имя Джека – снова и снова.
Вначале я противился – по очевидным причинам – и старался всячески уклониться от общения с Джеком. Но затем, подумав, решил иначе: если я выложу перед ним свои проблемы, то, может быть, ему покажется менее вероятным, что я причастен к исчезновению его племянника.
Судя по активности бравых парней из отряда Джека, можно было предположить, что эта банда занимается перегонкой опия-сырца в морфин и его транспортировкой по джунглям. Чарли рассказала мне, что процесс вторичной перегонки морфина в героин гораздо более сложен, требует серьезного оборудования и осуществляется в лабораториях,расположенных по ту сторону границы – в Мьянма или Лаосе. А может, и неподалеку от Чиангмая. У меня создалось впечатление, что Джек готовился к переброске крупной партии и я ему помешал, когда он был поглощен составлением маршрута.
Он сидел неподвижно, уткнувшись взглядом в фотографии с рисунками уродливых духов.
– Я хотел вам показать еще кое-что, – поторопился я нарушить затянувшееся молчание. Я положил перед ним отрезок электрического провода с ободранной изоляцией. – В механизме генератора нет неисправностей. Его умышленно портит один из ваших людей.
Джек отвернулся и вперил свирепый взгляд в бамбуковую стену. От этого молчания я чувствовал страх. Его худощавое тело сохраняло полную неподвижность. Мне померещился запах раскаленного железа.
– Я три раза налаживал этот двигатель, и каждый раз он ломался. Вначале я считал…
Он оборвал меня:
– Возвращайтесь к себе в хижину и оставайтесь там. Ступайте.
Я поступил так, как было велено. Кьем семенил за мной следом.
Мик сидел перед хижиной и играл с детьми. Амулет они так и не нашли и теперь играли с ним в камушки. На этот раз никакого золотого сияния от его шевелюры не исходило. На лбу у него виднелись морщины, и вид был тревожный. Я понимал, что он, должно быть, сейчас пытается прикинуть степень опасности, которая грозит лично ему, а может, думает про Фила. В конце концов, они никогда не питали особой любви друг к другу. Несомненно, в глазах Фила Мик совершил абсолютно непростительный грех. И перед Богом, и перед людьми. Если тело найдут, Фила могло осенить, что Мик должен понести наказание. Во искупление греха, так сказать, и Мик, конечно, не мог отмахнуться от таких мыслей.
Мерцающим светом горел на крыльце десяток свечей, из хижины плыл дымок от благовоний, и его пряный запах порождал ощущение, что воздух становится плотнее. Увидев меня, Мик поспешно вскочил, горя желанием узнать, что произошло. Я рассказал ему все, что стоило рассказывать, а затем прошел внутрь хижины, чтобы взглянуть на Чарли. Полумрак хижины разгоняла еще дюжина похожих на тусклые звезды свечей. Коротко всхрапнув, она продолжала спать. Присев у ее ног, Фил читал в этом скудном освещении свою карманную Библию. Я примостился рядом и вскоре неожиданно для себя обнаружил, что поглаживаю ноги Чарли, совсем как в годы ее детства. Я смотрел на нее и пытался уловить отблеск той ангельской красоты в ночном полете сквозь облака, сотканные из золота и бархатной тьмы. Хотя сейчас я и понятия не имел о том, с какими тягучими кошмарами она встречается в своем сне. Но все равно сидел рядом и смотрел на нее.
– Неужели я недостаточно любил вас, Фил? Тебя и Чарли? Почему все так вышло? Или я любил вас слишком сильно? Я ведь не врач, не психоаналитик. Я не понимаю.
Фил покачал головой:
– Ты помолишься со мной?
– Нет. Я уже говорил тебе: у Чарли своя травка, у тебя – своя.
– Тогда, – поинтересовался он, – может, ты помолишься за меня?
Я уставился на него.
– Помнишь жалобу Милосердия, папа, когда Паломник проходил мимо? Оно ему сказало: «Привиделось мне, что сижу я в пустыне и оплакиваю свое окаменевшее сердце». – С этими словами он встал и вышел из хижины.
Вздох, который вырвался у меня в тот момент, был больше похож на стон. Мы дошли до того, что обмениваемся невразумительными цитатами, и это игра, в которой я постоянно терплю поражение. Я чувствовал, что Фил отгородил себе какой-то недосягаемый уголок на небе точно так же, как это сделала Чарли.
– Доченька моя, – шептал я, поглаживая ее ногу. – Я пришел за тобой. Но как же мне достучаться до тебя? Как достучаться до вас? Я не знаю дороги, Чарли, но если б знал, ты же понимаешь, я бы кинулся к тебе и спас. Ты же знаешь, что это так! Ради тебя я прошел бы босиком по горящим углям!
Когда у меня уже челюсти свело от моего монолога, я вышел наружу и сел рядом с Миком обсудить, чего же нам ждать в ближайшем будущем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88