— Пока я не вижу, какой толк для нас во всех этих воспоминаниях. Каким образом то давнее похищение Дикштейном оружия может быть связано с мафией?
— Мафия, — произнес Эшфорд. — Вот то слово, которое я постоянно искал. И звали того человека Кортоне, Тони Кортоне… нет. Ал Кортоне из Буффало. Говорю вам, мне запали в голову все детали!
— Но какая тут связь? — нетерпеливо спросил Хассан. Эшфорд пожал плечами.
— Все очень просто. Дикштейн всего лишь использовал свою связь с Кортоне, чтобы выйти на сицилийскую мафию, которая и помогла ему совершить пиратский акт в Средиземном море.. Люди, как вы знаете, нередко обращаются к опыту юности: вот он и может повторить снова то же самое.
Хассан начал кое-что понимать, и тогда перед ним забрезжила надежда. Дело было неопределенным; в основе его лежали всего лишь предположения, но оно имело смысл, что-то тут просматривалось и, вполне возможно, ему удастся опять выйти на Дикштейна.
Эшфорд явно был удовлетворен собой.
— Прекрасный образчик умозрительных размышлений — хотел бы я опубликовать их со своими примечаниями.
— Я поражен, — со всей силой страсти признался Ясиф Хассан. — Я просто поражен.
— Холодает, давайте вернемся в дом.
Когда они покидали сад, Хассан бегло подумал, что Ростовым ему явно не быть: но зато нашел Эшфорда в виде его заменителя. Может быть, к нему никогда больше не вернется его прежняя, полная гордости, независимость. Тут явно ощущался недостаток мужественности. Он подумал, неужели другие федаины чувствуют то же самое, и если да, то почему они столь кровожадны?
— Сложность в том, — заметил Эшфорд. — что я сомневаюсь в откровенности Кортоне, если даже он что-то знает.
— А вам он скажет?
— С чего ему откровенничать передо мной? Он вряд ли помнит меня. Правда, если бы Эйла была жива, она могла бы отправиться к нему, рассказать всю историю…
— М-да… — Хассану хотелось, чтобы имя Эйлы не всплывало в разговоре. — Я должен сам попытаться.
Они вошли в дом. Переступив порог кухни, они увидели Сузи и, глянув друг на друга, поняли, что нашли ответ на мучающую их проблему.

К тому времени, когда двое мужчин оказались в доме, Сузи почти убедила себя, что ей померещилось, когда в саду услышала разговор, якобы, об убийстве Ната Дикштейна. Этого просто не могло быть… сад, речка, осеннее солнышко, профессор и его гость… нет, убийству тут совсем не могло быть места, и все это — чистый бред, как увидеть белого медведя в пустыне Сахара. Кроме того, существовало очень убедительное психологическое объяснение её заблуждению: она собиралась рассказать отцу, что любит Дикштейна, и боялась его реакции — Фрейд, скорее всего, объяснил бы эту ситуацию тем, что подсознательно она опасалась, как бы отец не убил её возлюбленного.
Поскольку она почти убедила себя в этом, она смогла широко улыбнуться и сказать:
— Кто хочет кофе? Я только что приготовила его.
Отец поцеловал её в щеку.
— А. я и не подозревал, что ты вернулась, моя дорогая.
— Я только что вошла и уже подумывала пойти поискать тебя. — Почему я вру ему?
— Ты, должно быть, не знаешь Ясифа Хассана — он был одним из моих студентов, когда ты была совсем маленькой.
Хассан поцеловал ей руку и уставился на неё с выражением человека когда-то знавшего Эйлу.
— Всеми своими черточками вы столь же прекрасны, как и ваша мать, — сказал он, и в его голосе не было ни игривости, ни даже лести: в нем звучало изумление.
— Ясиф был тут всего несколько месяцев назад, — сказал отец, — вскоре после того, как нас посетил его сокурсник — Нат Дикштейн. Думаю, ты помнишь Дикштейна, но когда появился Ясиф, ты уже куда-то улетела.
— А тут была какая-то св… связь? — спросила она, молча проклиная себя, что позволила себе запнуться на последнем слове.
Двое мужчин переглянулись, и отец кивнул.
— В общем-то была.
И тут она поняла, что все — правда, она не ослышалась, они в самом деле собираются убить единственного человека, которого она любит. Она почувствовала опасную близость слез и торопливо отвернулась, делая вид, что занялась чашками.
— Я хотел бы попросить тебя, чтобы ты кое-что сделала, моя дорогая, — обратился к ней отец. — Нечто очень важное, ради памяти твоей матери. Садись.
Держись, сказала она себе; хуже быть не может, прошу тебя.
Она глубоко вдохнула, повернулась и села лицом к нему.
— Я хочу, — сказал отец, — чтобы ты помогла Ясифу найти Ната Дикштейна.
С этой минуты она возненавидела отца. Внезапно, в долю секунды, она поняла, что его любовь к ней — обман, что он никогда не видел в ней личность, что он использовал её, как использовал мать. Никогда больше она не будет заботиться о нем, обслуживать его, никогда больше её не взволнует, как он себя чувствует, не страдает ли от одиночества, что ему нужно… В этой вспышке озарения и ненависти она поняла, что в один день мать тоже стала относиться к нему точно так же; и что теперь она может вести себя с ним, как Эйла, и так же презирать его.
Эшфорд продолжил:
— Есть некий человек в Америке, который может знать, где Дикштейн. Я хочу, чтобы ты отправилась туда вместе с Ясифом и узнала это у него.
Она ничего не сказала. Хассан принял её молчание за признак непонимания и стал объяснять:
— Видите ли, этот Дикштейн — израильский агент, работающий против нашего народа. Мы, должны остановить его. Кортоне. то есть человек в Буффало, может быть, помогает ему, и в таком случае помогать нам он не будет. Но он может помнить вашу мать и в таком случае пойдет на сотрудничество с вами. Вы даже можете сказать ему, что вы с Дикштейном любовники.
— Ха-ха! — во вспышке Сузи проскользнули едва ли не истерические нотки, и ей оставалось только надеяться, что они не поймут их причины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120