Зато Лане Казариной приговор уже вынесли, и как только стало известно, что генерала решено списать, ее назначили на расстрел.Правда, разнарядки были уже расписаны на несколько дней вперед, и казнь Ланы отнесли ориентировочно на 1 мая. А поскольку это великий праздник и всеобщий выходной, никто точно не знал, как в этот день будут работать бригады по исполнению приговоров.Только где-то за два дня до праздника стало ясно, что вроде бы первая смена — та, которая с шести вечера до полуночи — в этот день работать не будет. А та, которая с полуночи и до утра, будет работать как обычно, поскольку уже начнется 2 мая, а это никакой не выходной.Но Лана Казарина ничего об этом не знала.В Народной Целине не принято сообщать приговоренным к высшей мере дату их смерти. Ведь это противоречило бы принципам подлинно народного гуманизма, который лежит в основе всех свершений родины Майской революции. 36 — Высадка 1 мая исключена, — сказал маршалу Тауберту начальник штаба легиона Бессонов, получив последнюю сводку подхода звездолетов. — Не все фаланги успеют выйти на исходные.13-я фаланга пришла на орбиту Целины не только вовремя, но даже с опережением графика. Зато опаздывали 66-я и 18-я. 18-я задержалась на опорной планете, собирая технику и личный состав после учебной высадки. А 66-я провисела лишние три дня у опорной из-за смены командира фаланги.Прежний полностью утерял контроль над фалангой после инцидента с расстрелом офицера из самоликвидатора, а новым становиться никто не хотел. Штабные звездолеты уже ушли, а ставка по обыкновению запуталась в трех соснах, и когда корабль 66-й все-таки улетел, никто так и не знал точно, кто командует фалангой.Последний бросок легиона к Целине задумывался, как единый марш, когда все звездолеты появляются у цели одновременно, с разбросом максимум в несколько часов. Но изящный план генерала Бессонова рассыпался под тяжестью внешних обстоятельств, и теперь на него же сыпались все шишки.Но теперь Бессонов ничего не мог поделать. 18-я выйдет на исходную позицию, когда в ЦНР будет уже утро 1 мая, а 66-я — еще позже. А высаживаться можно только ночью.Еще несколько фаланг подойдут чуть раньше, как раз ночью — но их ведь тоже нельзя бросать в бой прямо с марша.Менять время суток или порядок высадки фаланг Бессонов не желал категорически. И Жуков, в чью группировку входила 18-я тяжелая фаланга, решительно его в этом поддерживал.Лучше уж поменять день.— Скажите лучше, что вы вообще не хотите высаживаться! — огрызался на землян Тауберт, которому не терпелось наконец начать вторжение. Но Бессонов совершенно спокойно подтверждал:— Не хотим. Но высадимся — в ночь на второе мая. Или на третье, если со вторым будут какие-то проблемы.— Никакого третьего! — чуть не завопил обычно спокойный Тауберт. — Если второго утром весь легион не будет на Целине, можете попрощаться с головой.Бессонов пожал плечами и отошел, ухмыляясь в усы. Оттянуть высадку на сутки он все-таки сумел.В последние дни в штабе легиона все как-то сами собой перешли на целинский календарь. так было удобнее, хотя никто, конечно, не забывал о сотом дне, который надвигался неумолимо.В целинском календаре было 369 планетарных дней, каждый из которых на полчаса короче земных суток. Между тем, корабельные сутки были равны земным, а корабельный год состоял из 364 дней.Переход на другое исчисление времени добавил неразберихи, которой и так было предостаточно. Однако с этим приходилось мириться. Воевать-то ведь придется на планете, а значит, надо приноравливаться к ее световому и сезонному режиму.Фактический переход на новое время был юридически оформлен приказом по легиону, где день Д+81 приравнивался к 1 мая 812 года Целины (или 666 года Майской революции) с точностью до часа по Центарскому времени.А через несколько часов после этого приказа по кораблям легиона было распространено информационное сообщение, которого ждали уже давно.Теперь уже не только до старших штабных офицеров, но и до каждого легионера довели ориентировочное время начала вторжения — ноль часов 2 мая по Центарскому времени.В этот момент начнется восточная операция. Западная — на несколько часов позже.Если, конечно, новые привходящие обстоятельства опять не сорвут все сроки. 37 Состояние прострации, которое охватило Лану Казарину после смерти матери и первой оплеухи от следователя, не оставляло ее и дальше. Две встречи с отцом, сначала избитым в мясо, а потом и чокнувшимся от ударов по голове, только усугубили это состояние.Теснота в камере, бесконечный плач, причитания, истерики и обмороки соседок, недоедание, один унитаз на всех и собственный смертный приговор тоже не способствовали душевному здоровью.А теперь еще каждый день вечером и ночью из камеры уводили смертниц на расстрел. Никто уже не делал оптимистических предположений, будто их переводят в другую камеру, и разговоры об отправке на химзавод тоже поутихли.Все знали — смертниц действительно расстреливают, и происходит это прямо здесь же, рядом с площадью Чайкина и его гробницей, самым священным местом для всех честных целинцев.Правда, в камере от этого просторнее не становилось. Место высвобождалось только до утра, а после завтрака в камеру заталкивали новых людей с воли. И очередная партия принесла с собой слух, что массовые аресты связаны с покушением на генерального комиссара Органов Пала Страхау. Будто бы какой-то злобный террорист кинулся на него с ножом.Рассказчицу, однако, тут же поправили. Дескать, не террорист, а террористка и не на Страхау, а на кого-то рангом пониже, и вообще это было не в Центаре, а в Чайкине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121