Конечно, Локи не запомнил мелких подробностей, наподобие завтрашнего боя, в итоге в голове остались только самые крупные, поворотные события, но и этого с лихвой хватало, чтобы трястись от страха, ожидая Судьбы.
Когда же Локи сделал третий шаг, то оказался на вершине Тимериннона, на ровной площадке, шагов пятьдесят в ширину и столько же в длину. Посреди этой площадки стоял золотой постамент, и на нем покоилась огромная книга. Из-за кольца Локи не видел всего этого, но сейчас это казалось неважным.
Локи приблизился к постаменту, и книга медленно превратилась в платиновую чашу, украшенную горным хрусталем и золотистыми «драконьими слезами»— исключительно редкими и дорогими камнями. Чаша была наполнена серебрящейся жидкостью, и время от времени на ее поверхности вспыхивали едва заметные голубые язычки пламени.
«Ты возжаждал мудрости и довольно за нее заплатил, — проговорила неожиданно соткавшаяся из воздуха туманная фигура в сером плаще. — Тебе осталось заплатить последнее и цена будет взыскана с тебя полностью и со всей строгостью. Пей и возвращайся в свой дом».
Локи не успел даже слово сказать, а фигура уже исчезла. Рыжеволосому богу ничего не оставалось, кроме как поднять оказавшуюся неожиданно тяжелой чашу и в два глотка выпить обжегшую рот и горло жидкость. Локи чувствовал, как она скатилась в желудок и застыла там ледяным комом. Он уже знал, что произойдет дальше, и приготовился, вцепившись зубами в рукав куртки. Но нахлынувшая боль превосходила все мыслимые пределы, и Локи закричал так, что, казалось, сам Тимериннон содрогнулся от этого вопля.
А потом он потерял сознание.
В себя Локи пришел через довольно много времени. Он открыл глаза и с удивлением понял, что лежит у подножия Тимериннона, где оставил своего коня и некоторые вещи. С трудом встав, Локи прислушался к себе и ощутил очаги медленно гаснувшей боли, но после всего случившегося она казалась совсем не страшной и далекой. Локи не знал, почему та, другая боль не убила его на месте, и сейчас просто радовался тому, что остался жив. «Пока еще», — напомнил богу из самой глубины души голос насмерть запуганного варвара. Но Локи все равно радовался, что уцелел, и, хотя не чувствовал в своей голове прибавления знаний и мудрости, был доволен.
А потом, по пути обратно, он заметил, что легко мог судить о совершенно ранее незнакомых вещах, гораздо легче стал обращаться с Волшебством… Он сразу догадался, что приобретенное им знание просто выплывает наружу из глубин сознания, когда в нем есть необходимость. И тогда Локи понял, что заплатил не напрасно и получил то, что хотел.
Вернувшись, он никому не сказал о том, где был, и лишь уже в Небесном Доме, подойдя к зеркалу, увидел, что в огненно-рыжих волосах его засеребрилась седина. Когда конкретно она появилась — Локи не знал, ко и убрать Волшебством он ее не смог.
«Напоминание о плате», — прозвучал в голове Локи голос той самой туманной фигуры.
И Локи помнил, как помнил обо всем увиденном на Тимеринноне. Нынешний же Локи предпочел бы отдать оба глаза и правую руку, но никогда не подниматься на скалу Мудрости. Боги никогда не заглядывали в будущее, в свое будущее, и, как правило, не хотели о нем знать. А Локи теперь знал свое и не был рад этому обстоятельству,
— Я почему-то плохо чувствую завтрашний бой, — вырвал Локи из воспоминаний голос Алуры. — Что ты можешь сказать? Может, твоя удачливость нам поможет?
— Сомневаюсь. — Локи обнял Алуру и уткнулся носом ей в макушку. — Главное, это увезти оттуда Стефанию. Три тройки и единица выпадают не зря.
— Ох… — Алура обняла Локи за шею и прижалась щекой к его груди. — Дамкой на а5.
— Шар в угловую лузу, — привычно откликнулся Локи, моментально проанализировав все смыслы брошенной Алурой фразы.
— Фазан в клетке.
— Шах на третьем ходу.
— Дубль пять.
— Три тройки и единица, — еще не договорив фразу, Локи вздрогнул. Она подходила по всем смыслам, и он свил ее автоматически, не сразу заметив еще один смысл, не предусмотренный игрой.
— Да, похоже, завтра у нас начнутся очень большие неприятности. — Алура отстранилась от Локи и взглянула ему в лицо. — Надо поспать. Не хотелось бы завтра задремать в седле и рухнуть под копыта коней Серого Отряда.
* * *
Анна Купа ехала по правую руку от Андрея Элайна и рассеянно слушала его болтовню о кухне «Семерых Козлят». Она понимала, что он будет говорить о чем угодно без умолку, лишь бы Анна не начала задавать вопросы о том, где он пропадал столько лет, чем занимался и с кем. Частично она знала о его похождениях в Приграничье, но хотела бы услышать подробности, а Андрей наоборот стремился сохранить если не все, то очень многое в тайне. И Анне это было неприятно. Она считала Андрея почти что своим другом, а сейчас чувствовала толстую стену скрытности и лжи, выросшую между ними.
В поход с Серым Отрядом Анна напросилась из-за того, что ей хотелось бы побывать в Приграничье и — может, улыбнется Удача? — встретить хоть кого-то из выживших в той схватке разбойников. Она попросту хотела отомстить, но в одиночку не собиралась даже приближаться к Близкому Приграничью. А экспедиция Серого Отряда оказалась очень даже кстати.
Из леса, находившегося примерно на расстоянии семи миль, вылетел конный разъезд Серого Отряда и помчался к Чайке, ехавшей во главе колонны.
— Отряд! — выдохнул один из разведчиков, осадив своего коня около Чайки, и все, услышавшие это, навострили уши. Андрей и Анна находились прямо за спиной Чайки, и им не пришлось напрягать слух, чтобы услышать рапорт разведчика. — Небольшой отряд, порядка полусотни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119