Король же, которому всего тридцать пять, намерен пересечь Великую реку и завоевать Кадию. Такая война, согласно всем донесениям, займет никак не менее пяти лет. Армии придется идти через горы и пустыни, форсировать реки, кишащие крокодилами, прорубать дорогу сквозь джунгли. Для такого похода нужны молодые, а многие из пожилых сами рвутся домой.
Дагориан снял черный с золотом шлем, рассеянно погладив плюмаж из конского волоса.
— Я не сомневаюсь, что многие из них мечтают о доме — но к вам это не относится. Сколько сражений без вас было бы…
Но Белый Волк прервал его, резко подняв к губам указательный палец.
— Все мои сражения позади. Теперь я еду домой и буду наслаждаться отдыхом. Буду выращивать лошадей, смотреть, как солнце встает над горами, и ждать вестей о победах короля, чтобы тихо отпраздновать их у себя дома. Я служил Сканде, служил его отцу — служил верно, в полную меру своих не столь уж малых способностей. Давай пройдемся по саду — хочу воздухом подышать.
Накинув на плечи подбитый овчиной плащ, Банелион распахнул дверь и вышел в заснеженный сад. Мощеную дорожку засыпало, но статуи вдоль нее указывали путь. Двое военных, хрустя по снегу, прошли мимо замерзшего фонтана. Статуи, изображающие вентрийских воинов, стояли, как часовые, нацелив копья в небо. Генерал, взяв Дагориана под руку, привлек его к себе.
— Учись держать язык за зубами, молодой человек, —сказал он вполголоса. — Обо всем, что хотя бы шепотом произносится во дворце, тут же докладывают королю и его новым советникам. Стены здесь полые, и слухачи записывают каждое слово. Понимаешь?
— Неужели даже за вами шпионят? Не могу в это поверить!
— А ты поверь. Сканда уже не тот юный король, который всех нас очаровывал. Он зрелый муж, честолюбивый и не знающий жалости. Он решился завоевать мир и, возможно, осуществит свое намерение — если его новые союзники оправдают доверие, которое он на них возлагает.
— Принц Маликада вызывает у вас сомнения?
Банелион, усмехнувшись, направил Дагориана вокруг застывшего озера.
— У меня нет причин сомневаться ни в нем, ни в его чародее. Конница Маликады превосходно вышколена и сражается отважно. Но он не дренай, и король слишком уж на него полагается. — Они пришли к каменной арке, под которой стоял бюст красивого мужчины с раздвоенной бородой и высоким лбом. — Ты знаешь, кто это?
— Нет. Какой-нибудь вентрийский вельможа?
— Это полководец Бодасен, умерший триста пятьдесят лет назад. Величайший из всех вентрийских полководцев. Именно он, вместе с Горбеном, заложил основы их империи.
Старик, поеживаясь, запахнулся в плащ.
— Я читал о нем, сударь, — разглядывая бюст, сказал Дагориан. — О нем отзываются как об исполнительном служаке, а все победы приписывают Горбену.
— Вот-вот, — хмыкнул Банелион. — Скоро ты услышишь то же самое обо мне и Сканде. Так уж устроен мир, Дагориан: история пишется победоносными королями. Вернемся в дом, я промерз до костей.
В кабинете Дагориан разворошил огонь, и генерал протянул к нему озябшие руки.
— Что, Зубра еще не нашли?
— Нет, сударь. Его разыскивают по публичным домам. Офицер с разбитой головой пришел в себя, и лекари говорят, что жить он будет.
— Вот и славно. Очень уж мне не хотелось вешать старину Зубра.
— Он был с вами с самого начала, не так ли?
— Да, с самого начала, когда старый король был еще юным принцем, а королевство лежало в руинах. Кровавые времена, Дагориан, огненные времена. Не хотел бы я пережить их заново. Зубр, как и я, обломок тех лет. Нас не так уж много осталось.
— Что вы назначите ему, когда он будет найден?
— Десять плетей. Не надо только привязывать его к столбу — он сочтет себя униженным. Он и без привязи все выдержит, и ты не услышишь от него ни звука.
— Я вижу, вам нравится этот человек.
— Ничего подобного. Он силен как бык, и мозгов у него как у быка. Такого буйного, недисциплинированного негодяя в жизни еще не встречал. Однако он символизирует силу, мужество и волю, которые привели нас к победе. Он горы способен свернуть, Дагориан. Ступай теперь отдохни —утром закончим.
— Да, мой генерал. Принести вам подогретого вина перед сном?
— Вино с недавних пор не слишком хорошо на меня действует. Лучше теплого молока с медом.
Дагориан отдал честь и с поклоном вышел.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Дисциплинарный ритуал был соблюден до мелочей. Весь полк — две тысячи человек в черных с золотом доспехах — выстроился в гигантское каре на плацу казармы. В центре стояли двадцать старших офицеров, на помосте позади них восседал Белый Волк — без доспехов, в простом сером мундире, черных панталонах и сапогах, на плечах — теплый овчинный плащ.
Раздетого по пояс Зубра вывели на яркий утренний свет, и Дагориан понял, почему его так прозвали. Гигант был совершенно лыс, но на затылке и плечах курчавились густые волосы. Скорее уж медведь, чем зубр, подумал офицер, переводя взгляд на сопровождавших Зубра людей. Один был Кебра, прославленный лучник: однажды он спас короля, послав стрелу в глаз вентрийскому улану. Другой — Ногуста, чернокожий с голубыми глазами, фехтовальщик и жонглер. Дагориан видел как-то, как он удерживал в воздухе семь бритвенно-острых ножей, посылая их в цель один за другим. Все трое шли прямо и твердо. Зубр перекинулся шуткой с солдатом в первой шеренге.
— Молчать! — крикнул кто-то из офицеров.
Зубр подошел к столбу и стал перед сухощавым, ястребиного вида солдатом, назначенным исполнять приговор. Тот явно чувствовал себя неловко и потел, несмотря на утренний морозец.
— Ты делай свое дело, парень, — сказал ему Зубр. — Я на тебя зла не держу,
Солдат слабо, с облегчением улыбнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15